Приговор

Я порылся в котомке и извлек круглую коробочку. Откинув одеяло и простыню на своей кровати, я обнажил покрытый подозрительными пятнами матрас и посыпал его порошком из коробочки. Затем проделал то же самое с кроватью Эвьет.

– Что это? – спросила она.

– Репеллент. Средство против клопов.

– Полагаешь, здесь есть клопы?

– Где есть люди, там есть и клопы.

– Наверное, ты мог бы неплохо заработать, продавая этот порошок.

– У самого уже не так много осталось, а растение, которое входит в его состав, не встречается в этих краях.

– Кстати, о деньгах. За мою одежду и обувь ты заплатил семь золотых крон, а сколько за комнату? Я верну тебе все при первой возможности, но мне нужно знать, сколько я должна.

– Брось, – я убрал коробочку и вновь полез в котомку.

– Я не нищенка! – оскорбилась Эвелина. – Я баронесса Хогерт-Кайдерштайн, и мне не нужны подаяния!

– Причем тут подаяние? Это взаимовыгодное сотрудничество, – я выложил на стол завернутые в холстину остатки утреннего трофея. – Ты же не взяла с меня денег за зайца и тетерева.

– Они все равно столько не стоят.

– Так мы же расстанемся не завтра. А в нынешние времена сумасшедших цен и сомнительных хозяев мне очень пригодится спутник, умеющий добывать пропитание охотой.

– Ладно, договорились, – согласилась Эвьет.

После всех событий этого дня аппетит у нас был отменный, и от тетерева быстро остались одни косточки. Меж тем солнце уже зашло, и в комнате быстро темнело; в южных графствах летние сумерки коротки. Эвелина широко зевнула, да и я не видел необходимости засиживаться.

– Давай спать, что ли, – предложил я и отвернулся, чтобы не мешать ей раздеться.

– Твою рубашку тебе отдать? – услышал я из-за спины.

– Оставь себе в качестве пижамы.

Я слышал, как она завозилась на кровати, устраиваясь поудобнее.

– Можешь поворачиваться.

Я обернулся. Девочка свернулась калачиком под одеялом – должно быть, это была ее любимая поза – и…

– Эй, Эвьет! Ты что, так и собираешься спать в постели с арбалетом?

– Конечно, – она открыла глаза и посмотрела на меня, словно я задал самый идиотский вопрос на свете. – А что?

– Нет, ничего… – арбалет был не заряжен, и опасности случайного выстрела не было. – Спи, как тебе удобно. Только… ты его не повредишь, если будешь ворочаться?

– До сих пор же не повредила. Он вообще очень надежный.

– Ладно, – улыбнулся я. – Спокойной ночи, баронесса.

– Спокойной ночи, Дольф.

Я быстро разделся и лег. Эвьет уже мирно посапывала, но ко мне сон не шел. Сперва я думал о нашей безопасности в этой гостинице, но быстро пришел к выводу, что дверь забаррикадирована более чем надежно, и, какими бы ни были планы мутноглазого хозяина или его неразговорчивого работника, добраться до нас вопреки нашей воле они не смогут. А раз так, то и на Верного на конюшне тоже не посягнут. Затем мои мысли приняли более общий характер. Во что я ввязался, отправившись в путь в компании Эвьет? До сих пор я почти всегда путешествовал один. Даже когда была возможность примкнуть к какому-нибудь каравану, чаще всего я ею не пользовался. Во-первых, это только на первый взгляд кажется, что ехать в составе каравана безопаснее. Да, шайка из четырех-пяти грабителей в таком случае не нападет. Зато может напасть куда более крупный отряд, для которого одиночка не интересен, но караван – лакомая добыча. А в ситуации, когда приходится всерьез бороться за жизнь, я предпочитаю обходиться без свидетелей, видящих, как именно я это делаю. Во всяком случае, без свидетелей, способных впоследствии об этом рассказать. И потому четверо противников и ни одного союзника – это для меня как раз идеальный расклад. А во-вторых… мне просто противно подобное общество. Ехать вместе с ними, дышать их пивным перегаром, жеваным чесноком и многодневным потом, слушать их похабные байки и тупые шутки, да еще и утолять их праздное любопытство, отвечая на их вопросы… А будешь демонстративно держаться в стороне – так сочтут, чего доброго, шпионом. Хотя настоящий шпион как раз ведет себя так, чтобы ничем не выделяться – но где их заскорузлым мозгам осознать хотя бы такую простую истину…