Приговор

Луна не проникала в эту щель, мы оказались в полной темноте. Почти сразу мы наткнулись на высокую поленницу (я пребольно ушиб колено). Нам удалось перелезть через нее, каким-то чудом не развалив сложенные дрова; тут Эвьет оказалась быстрее меня. Едва я спрыгнул следом за ней с другой стороны, колокол смолк – очевидно, штурмующие добрались до звонаря. В наступившей тишине – очень относительной, конечно – я услышал чей-то короткий отчаянный крик и буханье солдатских сапог уже совсем рядом, буквально по ту сторону поленницы. Я присел за дровами вместе с Эвьет, прижав палец к ее губам. Она понимающе кивнула.

– Пожалуйста, – горячо залепетал кто-то с той стороны – наверное, один из тех, кто побежал следом за нами; я не мог его видеть, но был уверен, что он стоит на коленях, – только не убивайте, я мирный бакалейщик, ради всего свя…

Мольба оборвалась отвратительным мокрым хрипом, затем послышался глухой стук, с каким лысая голова бьется о брусчатку.

– Смерть грифонскому отродью! – рявкнул на весь переулок грубый бас. – Не щадить никого! За Комплен!

Комплен? Но ведь это пехотинцы, а не кавалеристы. Если они побывали в Комплене уже после резни, то никак не могли так быстро добраться сюда. И даже если пехотинцев оповестили о компленской бойне конные гонцы, это нужно было делать с удивительной оперативностью. Чтобы разнести весть достаточно широко, гонцы должны были отправиться в путь едва ли не до того, как эта бойня состоялась…

И тут мне все стало понятно. События развивались подобно шахматной комбинации, в которой каждый ход с неизбежной определенностью влечет за собой следующий. Когда Грифон узнал о концентрации львиных сил в Плерансе, у него фактически не осталось другого выхода, кроме стремительного броска на север с целью отсечь угрожающую группировку. Эта операция требовала быстроты и скрытности, что означало уничтожение свидетелей, даже если речь шла о населении целого города, не говоря уж о селениях по пути. После того, как грифонцы угодили в ловушку в долине, у них опять-таки не осталось других вариантов, кроме стягивания остатков своих сил в этих краях в Лемьеж. Туда же, с той же заранее просчитанной неизбежностью, стягивались и беженцы. Как только обреченные на заклание сами собрались в помещении бойни и закрыли за собой все выходы – по Лемьежу был нанесен удар. Нанесен войском, вооруженным не только мечами, но также яростью и моральным правом мстителей за Комплен… Жертва фигуры, которую противник не мог не принять – и выигрыш качества в итоге.

Ай да Ришард, ай да сукин сын!

Оставалось только понять, как же им удалось так быстро и, похоже, без заметных потерь взять практически неприступный город. Но у меня имелись догадки и на этот счет. Естественно, они лишь подтверждали предварительный характер проделанной работы. Так или иначе, теперь Лемьеж погиб, без всяких сомнений. Его маленький гарнизон был почти непобедим за отлично укрепленными стенами – но, когда враги уже внутри (тем более – напавшие врасплох), он не сможет оказать сколь-нибудь достойного сопротивления.

Однако, что в этой ситуации делать нам? Я с легкостью мог убить нескольких солдат, но, конечно, не воевать против целой армии. Йорлингистам сейчас, очевидно, важно быстро пройти через весь город, уничтожая очаги уличного сопротивления (а заодно и всех, кто им попадется на пути) и не давая защитникам возможности создать оборонительный периметр и собрать силы хоть в каком-то из городских районов. А после того, как контроль над улицами будет полным и организованное сопротивление – невозможным, они пойдут по домам. Повторяя то, что им рассказали о Комплене – и импровизируя в меру собственной фантазии. Конечно, теоретически горожан гораздо больше, чем ворвавшихся в Лемьеж солдат. Но ведь и коров на бойне гораздо больше, чем забойщиков…