Приговор

Застолбив номер, мы поехали навестить указанную нам харчевню – до нее оказалось добрых двести ярдов. Как я и ожидал, цены там были выше средних, что не перекрывалось даже предоставляемой скидкой. Впрочем, подходящей конюшни ближе все равно не было, а вот продукты имело смысл поискать в окрестных лавках, чем мы и занялись. Лемьеж – не мелкий городишко типа Пье, где все друг друга знают, поэтому здесь уже не могло быть разных цен для своих и чужих. Я предпочел сделать закупки на много дней вперед, зная, что цены будут только расти – так что в "Корону" мы вернулись, нагруженные копчеными окороками, гирляндами колбас, корзинками с капустой и репой и прочей снедью, выдерживающей долгое хранение. Всего этого, по моим прикидкам, нам должно было хватить недели на три, а если экономить, то и больше. В течение этого времени мы могли практически не выходить на улицу – а я отнюдь не исключал, что некие меры по нашему розыску, хотя и вряд ли очень тщательные, могут быть предприняты по настоянию старого знакомца Вильхельма Гринарда.

Привезя продукты, мы отвели Верного в конюшню при харчевне и вернулись в "Корону" уже налегке. Эвьет прыснула, окинув взглядом нашу маленькую каморку, превращенную к продуктовый склад. Я подумал про себя, что если нам придется сидеть тут безвылазно день за днем и неделя за неделей, это будет совсем не так весело. Если бы было, что почитать! Но увы – в этом районе города раздобыть книгу было решительно негде, а соваться в центр, откуда мы с такой поспешностью бежали, я опасался.

Тем не менее, первый день осады прошел неплохо. Я продолжал рассказывать Эвелине о медицине, затем разговор от обсуждения проникающих ранений перешел на метательное оружие, а от него – на математику: я объяснил моей ученице, как рассчитывается траектория снаряда, выпускаемого требушетом, и как можно узнать расстояние до цели, находящейся за стеной или за иным препятствием, измерив углы, под которыми эта цель видна с разных точек, и расстояние между точками. Эвьет очень заинтересовалась; я задал ей несколько задачек, и, когда после всех расчетов и подстановок ответов в исходные формулы воображаемые снаряды поразили цели, она радовалась так, словно разнесла на куски настоящие укрепления противника. Она даже нарисовала, стараясь соблюдать масштаб, вражескую крепость и пунктирную траекторию, рассчитав положение снаряда в каждой ее точке. Даже жалко было, что потом этот старательный рисунок придется стереть, но что поделать – у меня был с собой лишь один чистый лист пергамента, используемый в качестве классной доски и тетради одновременно. У этих расчетов было и немаловажное практическое следствие – они показали, что "Корона" находится слишком далеко от городской стены, чтобы до нее долетели каменные ядра требушетов, так что мы в полной безопасности.

Поздно вечером, выйдя на лестницу, я столкнулся с нашим пучеглазым хозяином и спросил его, что слышно в городе. Он ответил, что по слухам, идущим от родственников дежуривших на стенах и башнях солдат, йорлингистская кавалерия уже стоит лагерем вокруг Лемьежа, но, разумеется, никаких наступательных действий не предпринимает; пехоты же пока не видно. Беженцы, не успевшие утром попасть в город, поняв, что ворота им так и не откроют, покинули окрестности Лемьежа раньше, чем подошли враги, так что пострадавших нет. На сем я с ним расстался. Мы с Эвьет еще поболтали о том-о сем перед сном, и я рад был слышать беззаботное веселье в ее голосе – как видно, ужасные воспоминания, пробужденные утренней казнью, больше ее не беспокоили. Потом мы уснули.

Когда путешествуешь один, приобретается умение просыпаться от малейшего шороха. Я это уже говорил. Зато, когда путешествуешь не один, это умение начинает утрачиваться. В самом деле, не устраивать же себе тревогу всякий раз, когда твой спутник перевернется с боку на бок во сне. Да и вообще, невольно как-то расслабляешься, перестаешь ежесекундно помнить, что твое выживание зависит исключительно от тебя…

Поэтому проснулся я не от шорохов, а от криков.

Крики доносились откуда-то издали, но в ночной тишине были хорошо слышны. Эвьет, освещенная луной, уже сидела на своей кровати с арбалетом наготове и, похоже, собиралась будить меня. Увидев, что я уже не сплю, она спрыгнула на пол, тут же оказавшись у окна.

– Что? – я быстро натянул штаны. Крики приближались, и было уже ясно, что это не какая-нибудь пьяная драка припозднившихся гуляк.

– Пока не видно… вроде отблески огня мелькают, но далеко…

– Пожар?

– Нет, похоже, факелы…

И в этот момент на город часто посыпались лихорадочные, панические удары тревожного колокола.

– Одеваемся и уходим, быстро! – скомандовал я.

Эвьет не нужно было упрашивать. Она и сама поняла, что происходит. А если какие-то сомнения еще оставались, их разрешил перекрывший звук колокола, куда более близкий вопль:

– Спасайтесь! Они в городе! Спаса…

Крик захлебнулся. Эвьет сунула ноги в сапоги. Я подхватил меч и перебросил через плечо связанные вместе седельные сумки.

– Ты же говорил, что город неприступен? – Эвьет затянула шнуровку своего костюма.