Приговор

– А известно, что стало с этими четырьмя потом? Они живут там до сих пор?

– Новых экспедиций к Изумрудным островам не было – желающих их финансировать не нашлось. Но до наших дней мог дожить разве что офицер, он был самой молодой из них. Ведь с тех пор прошло уже больше тридцати лет.

– Дольф… А ты бы хотел уплыть на Изумрудные острова?

Я вновь тяжело вздохнул.

– На луне я бы тоже побывать хотел, а что толку? Ты представляешь себе, сколько стоит снарядить морской корабль, нанять команду, да еще закупить все, что необходимо для долгой жизни на острове, где нет ни металла, ни ремесленников?

– А как эти четверо обошлись без дополнительных закупок?

– Очевидно, взяли какие-то инструменты с корабля. А может, их не смущала перспектива жить, как южные дикари. Но, в любом случае, они – это они, а я – это я. Меня не устроит просто срывать сочные плоды и нюхать цветочки. Я ученый. Мне интересно изучать природу, а не только любоваться ею. Хотя одно и не исключает другого.

– Да, – мечтательно согласилась Эвьет, – наверное, это было бы здорово… Только я бы не могла отправиться туда, даже если бы у меня были деньги на корабль. У меня остаются недоделанные дела тут.

Не требовалось уточнять, какие дела она имеет в виду. И пусть ее вера в благородство Ришарда подорвана – ее счета к Карлу это не отменяет.

– Ты хоть чуть-чуть согрелась? – спросил я.

– Н-наверное, – ответила Эвьет без особой уверенности. Ей приходилось хуже, чем мне – я-то стоял в воде только по пояс.

Я вытащил из сумки мокрую холодную колбасу, отрезал большой кусок.

– Поешь.

– Что-то не хочется.

– Надо как следует поесть. Станет теплее.

Пока мы жевали без аппетита холодное мясо, я обратил внимание, что тьма уже не такая непроглядная, как раньше. Подняв голову, я различил вверху бледное, чуть розоватое кольцо между верхним краем колодца и нижним краем его конической крыши. По краям крыши уже можно было разглядеть доски.

– Светает, – констатировал я.

– Если только это не пожар, – возразила Эвьет.

– С чего ты взяла, что это пожар? Свет ровный и не настолько красный.

– А ты разве не чувствуешь запах гари?

Я его совсем не чувствовал, но поверил ей на слово. Я уже знал, что ее обоняние острее моего. Жизнь в лесу тренирует органы чувств.

Что ж, пожар в захваченном и разоряемом городе – дело вполне обычное. Хотя что-то рановато. У солдат явно не было времени как следует все разграбить. Впрочем, они могли поджечь какие-то дома, где жители слишком хорошо забаррикадировались внутри. Но это риск, что огонь перекинется на соседние строения – кажется, в Лемьеже довольно много деревянных построек… Возможен, однако, и такой вариант, что поджоги устраивают сами лемьежцы, дабы хоть так испортить праздник торжествующему врагу.

Сам по себе пожар, даже если он охватит окружающие площадь дома, меня не пугал – на дно колодца не доберется не только огонь, но и дым, который слишком горяч и потому легче, чем холодный воздух здесь, внизу. Но если пожар примутся тушить, наше укрытие может оказаться в центре ажиотажного интереса… По периодически доносившимся издалека крикам ничего нельзя было понять.

Свет наверху разгорался все ярче. Похоже, мы с Эвьет были правы оба: это действительно был рассвет, но и пожары уже бушевали в округе. Теперь уже и мой нос чувствовал запах гари.

Однако, похоже, тушить огонь никто не собирался – во всяком случае, водой из нашего колодца. Я, наверное, не меньше часа напряженно вслушивался и всматривался в единственное доступное нам узкое кольцо света – и в конце концов расслабился, практически уверившись в нашей безопасности (насколько слово "безопасность" вообще уместно для двух человек, прячущихся в ледяной воде на дне колодца посреди охваченного насилием и огнем города). И тут наверху послышались тяжелые шаги и какая-то возня, а затем в щель между краем колодца и крышей, размыкая светлое кольцо, просунулась чья-то голова.

Мы с Эвьет едва успели распластаться вдоль стенки колодца. Я был уверен, что сверху, тем более – со свету, нас невозможно разглядеть, и все равно сердце пустилось в испуганный галоп. Человек наверху навис над краем колодца уже по грудь – ощущение было такое, что он действительно старается рассмотреть что-то внизу. Дальше – больше, он влез уже по пояс… что ему надо, черт побери?! Тоже хочет здесь спрятаться, спустившись по веревке? Но он даже не пытался ухватиться за нее – напротив, его руки и туловище безвольно свесились вниз, а затем…

Ну да. Он полетел в колодец вниз головой.

Несколько мгновений спустя он с оглушительным плеском врезался в воду, едва не задев нас. Разумеется, нас снова окатило до самых макушек, попутно разрушив тонкую прослойку относительно теплой воды, нагретой нашими телами. За одно это хотелось его убить – впрочем, я понимал, что он едва ли мог выжить после такого падения. Слишком тут неглубоко, он наверняка сломал себе шею.

Его нога уперлась мне в грудь; я ухватился на нее, чтобы отпихнуть (нога оказалась босая, с густыми волосами на лодыжке) – но тут же замер, бросив взгляд наверх. Оттуда во мрак колодца вглядывались еще двое.