Приговор

Вскоре выяснилось, что, хотя для Эвьет проведенные в колодце часы действительно обошлись без последствий, мне повезло меньше. У меня запершило в горле, так что в ближайшие несколько дней мне предстояло готовить и пить горячие отвары и повременить с чтением очередных лекций на медицинские и прочие темы. Впрочем, существовала и другая причина идти молча – разговор, даже негромкий, могут услышать чужие уши, и в то же время он мешает самим говорящим прислушиваться к происходящему вокруг. Естественно, мы по-прежнему старались как можно меньше показываться на открытом пространстве, пробираясь рощами и перелесками – хотя и не слишком удалялись от дороги, дабы не залезть в непроходимые дебри каких-нибудь болот и буреломов. Йорлингисты, конечно же, потрудились в этом краю на славу – все деревни вдоль тракта (и, подозреваю, не только они) превратились в пепелища, и среди углей и почерневших бревен валялись обгорелые трупы людей (среди них довольно много детей, которым было труднее убежать, чем взрослым) и животных (чаще собак и ослов, но встречались даже коровы – как видно, победители совсем зажрались или просто слишком спешили); поля также были сожжены или вытоптаны. Единственным целым сооружением, которое нам попалось за все время, был одинокий сарай для сена, стоявший на отшибе за деревьями, в стороне от села, и оттого, видимо, не замеченный торопившимися карателями. Там, на душистом сене, мы провели вторую ночь (мы все же вернулись к нормальному суточному распорядку). Но отнюдь не все сельские жители погибли в огне пожаров или от мечей и стрел. Уцелевшие погорельцы прятались по лесам, и встреча с ними сулила нам не меньше опасностей, чем с солдатами любой из сторон. Следопытские навыки Эвьет оказались очень кстати в деле предотвращения таких встреч (тем более что мой заложенный нос не мог даже унюхать дыма костра). Несколько раз мы видели из-за деревьев кавалерийские разъезды; расстояние всякий раз было достаточно приличным, так что не знаю, были ли то все еще хозяйничавшие в округе йорлингисты, или же какие-то ошметки лангедаргских сил, возможно, перешедшие к партизанской тактике. Самый неприятный момент я пережил, когда мы едва не напоролись на такой разъезд посреди совершенно безлесой местности. К счастью, мы заметили их прежде, чем они нас. Мы рухнули в высокую траву и пролежали так, почти не шевелясь, наверное, не меньше часа, пока окончательно не удостоверились, что опасность миновала. На следующий день, также в чистом поле, мы увидели коня под седлом, чей хозяин, очевидно, уже кормил ворон где-нибудь в окрестностях. Однако первоначальная радость оказалась преждевременной: конь упорно не желал подпускать к себе чужих. Мы с Эвьет убили, наверное, часа четыре, пытаясь подобраться к нему с разных сторон, но всякий раз, когда дистанция сокращалась до десятка ярдов, он пускался в галоп, быстро, впрочем, останавливаясь, дабы продолжить щипать траву, как ни в чем не бывало. Словно глумился над нами! Я уже готов был просить Эвьет пристрелить чертову скотину, но, взглянув на девочку, которая, хоть и была раздосадована, сохраняла спокойствие, устыдился своей бессмысленной злобы. Наконец жеребец, которого тоже утомила наша назойливость, ускакал намного дальше, чем в предыдущие разы, и мы уже больше не стали его преследовать.

Колбасу мы доели вечером второго дня, а от имевшихся у меня денег в разоренном краю не было, разумеется, никакой пользы; любые, кого мы могли тут встретить, были заинтересованы разве что в грабеже, а не в честной торговле. Так что питаться приходилось мелкой дичью, которую удавалось подстрелить Эвьет, а также лесными ягодами и грибами. Иногда удавалось что-нибудь откопать на огородах в сожженных деревнях, хотя мы предпочитали там не задерживаться.

Наконец, вечером пятого дня от падения Лемьежа, мы выбрались к пограничной реке, за которой лежало графство Рануар. Я довольно быстро отыскал брод, по которому чуть больше недели назад мы перебрались в противоположном направлении; шагать в воде было куда менее приятно, чем ехать верхом, особенно учитывая мою только-только залеченную простуду и тот факт, что день, не в пример предыдущим, выдался облачный и прохладный. Но, по крайней мере, благодарение засушливому лету, река была неширокой.

Разумеется, пересечение этой сугубо условной границы не давало никаких гарантий безопасности; и грифонские разъезды, и ищущие поживы и мести погорельцы могли рыскать по эту сторону реки ничуть не хуже, чем по ту. Все же я надеялся, что дальше вглубь графства шансов нарваться на неприятности будет меньше. Мы шагали в юго-восточном направлении, пока не стемнело; уже в сумерках я заприметил далеко впереди справа белый дом на холме и решил вместо очередного ночлега в траве попытать счастья там.