Приговор

Конечно, этот перстень не давал мне права командовать военными. Но разве неграмотные солдаты, толпящиеся в полутемном проходе, будут разбираться в таких тонкостях?

Мы благополучно добрались до выхода из донжона. Но как раз в тот момент, когда мы выскочили наружу, сзади донесся крик:

– Эй, эй! Задержите их!

Не "его". "Их". И, конечно, не потому, что Ришард так жаждал покарать Эвелину за смерть Карла.

Ришард Йорлинг! Какого черта тебе от нас надо?! Я обеспечил тебе твою победу! Забирай свою корону и оставь нас в покое!

Нет. Не оставит. Никто из них не оставит. Кто бы ни победил, он не позволит мне уйти, унеся с собой тайну абсолютного оружия. И использует все средства, чтобы у меня ее вырвать. Все – это значит все.

И ведь я знал это с самого начала?

Да. Знал.

Но – глупо врать самому себе – надежда все-таки была. Крохотная, нелепая надежда. Как говорил мой учитель, "люди в целом – вздорные и малоприятные существа. Их самих же корежит от отвращения, когда им показываешь, как они устроены внутри – и добро бы это касалось только их тел; то, что они называют душами, куда хуже. И тем не менее – надо давать им шанс!"

Ну что ж. Шанс упущен.

Я бежал через двор, волоча Эвьет за собой. Хорошо, что уже стемнело, а вот полная луна, проклюнувшаяся между зубцами восточной стены, совсем некстати. Впрочем, мы уже нырнули в тень. И хорошо, что нет снега, на котором остаются следы… Только бы Верный был на месте!

Я бросил взгляд через плечо и увидел факелы преследователей. Нет, так просто нам не оторваться. Ну ладно, тогда уже нечего бояться обнаружить себя.

– Верный!!!

Прошло бесконечно долгое мгновение – а затем я все-таки услышал стук копыт. Конь выбежал нам навстречу. Я подсадил ему на спину Эвьет, лишний раз обратив внимание, в каком она виде. Надо закутать ее в мой меховой плащ… ах черт, я же бросил его в подземелье!

– Ой, моя шкура, – радостно произнесла она. – Ты ее сохранил!

Действительно, волчья голова по-прежнему торчала из моей сумки. Я сберег шкуру и взял ее с собой, покидая Норенштайн, несмотря на то, что герцог обеспечил меня индивидуальной палаткой со всеми возможными в походных условиях удобствами. Правда, теперь все это богатство осталось на вьючной лошади.

– Да, – я рывком выдернул шкуру из сумки и бросил первую Эвелине. – Закутайся!

Я запрыгнул в седло, и в этот момент первый из преследователей настиг нас. Не знаю, был ли у него при себе огнебой; к счастью, одна его рука была занята факелом, а второй он ухватил Верного за поводья.

Я выстрелил ему прямо в лицо.

– Н-но!!!

Пришпоренный конь буквально взвился в воздух и понесся галопом прочь со двора. Ворота замка были открыты; какие-то фигуры маячили на пути, но я распугал их криками "С дороги! Именем герцога!" Не знаю, поверили ли они, но становиться на пути у летящего во весь опор коня едва ли кому-то захочется, опустить решетки они не успевали, а приказа стрелять у них, очевидно, не было.

Пока не было.

Скакать в темноте вниз по круче я не рискнул – пришлось ехать по дороге вокруг Греффенваля. Я уже знал, что, несмотря на рухнувшую башню, она проходима, раз Ришард и остальные так быстро оказались в замке – но эта петля давала людям Йорлинга время для организации погони. И они-то, вполне возможно, срежут путь по круче – у них лошади казенные, и головы, в некотором смысле, тоже…

Так оно и случилось. Проносясь мимо ворот во второй раз – теперь уже в самом низу холма – я услышал сверху частый перестук копыт по мерзлой земле, шорох сыплющихся камней, а затем – грубую брань, испуганное ржание, шум падающих тел и крики боли. Три или четыре лошади все же сверзились кувырком с кручи – скорее всего, с фатальными последствиями для себя и с тяжелыми – для своих всадников. Но остальным преследователям – их было, кажется, восемь или девять – все же удалось удержать равновесие при спуске, и они оказались прямо у нас за спиной – со скакавшими впереди нас разделяло не более десяти ярдов.

Мы вылетели на равнину; на перекрестке у подножия холма я взял курс на юг. Теперь я уже не так огорчался по поводу полной луны – пожалуй, немного света под ноги нам не мешало. Сзади кричали, требуя, чтоб мы остановились. "Именем герцога!" – хрипло надрывался один из участников погони, но его перебил более догадливый: "Именем императора!"

Да хоть властелина всей вселенной, думал я, нахлестывая коня. Прости, Верный, я не хочу причинять тебе боль, но нам очень нужна твоя скорость. От обычной погони мой конь ушел бы с легкостью, несмотря даже на двоих всадников – Эвьет и в прежнее время была худенькой, а в плену, наверное, потеряла фунтов двадцать веса; когда я подсаживал ее, она показалась мне почти пушинкой. Пожалуй, рыцарь в латах и при оружии весил больше, чем мы с ней вдвоем. Однако у наших преследователей не было лат. А самое главное – Ришард отправил погоню не на первых подвернувшихся лошадях, а на самых быстроногих скакунах своей армии.