Приговор

– Спасибо, что напомнила! Надо перезарядить верхний ствол.

Эвьет терпеливо ждала, пока я перезаряжался. Я посмотрел на ее босые ступни с поджатыми пальчиками, стоявшие на мерзлой земле.

– Давай отрежем пару больших кусков от твоей шкуры, – предложил я. – Завернешь в них ноги.

– Не надо, – покачала головой она. – Сверху холод переносится хуже, чем снизу.

– Это верно, – согласился я, – если точек, чувствительных к прикосновению, меньше всего на бедре и сзади шеи, то точек, чувствительных к холоду – на подошвах.

– Рада, что своим примером подтверждаю выводы науки, – поежилась Эвьет и переступила с ноги на ногу.

– Я могу понести тебя, – сделал я еще одно предложение. – Сядешь мне на плечи и…

– И нас будет видно почти так же, как всадников, – не дала мне закончить Эвелина. – Если что, не сможем быстро залечь. Да еще от веток уворачиваться. К тому же тебе и без того есть, что нести. Ничего, Дольф – ты же знаешь, я закаленная. Здесь холоднее, чем обычно бывает зимой в моем лесу, но вполне терпимо. Это только стоять плохо, а пойдем – согреемся. Тропа в той стороне, – уверенно указала она.

И мы пошли по ночному лесу – точнее, почти побежали, пытаясь поскорее отогнать проклятый холод. Я нес сумки, Эвьет – седло и прочую сбрую. Но, не успели мы преодолеть так и пару сотен ярдов, как девочка вдруг остановилась.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил я. – Ты не поранилась?

– След, – мотнула головой она. – Под моей ногой.

Обе ее ноги были в этот момент в густой тени – даже опытный следопыт, пользующийся лишь зрением, ничего не разобрал бы в таких условиях, а я и подавно.

– Какой след?

– От сапога, – Эвьет повернулась, переставляя на месте свою правую ногу. – Он шел туда, – она махнула рукой в направлении, почти перпендикулярном нашему курсу.

– Он?

– Судя по размеру обуви, это взрослый мужчина, – Эвьет шагнула влево, пошарила ногой по земле, затем проделала то же справа от невидимого мне следа. – Шел один, – она вернулась на прежнее место и медленно двинулась вперед в новоизбранном направлении, обследуя чужие следы собственными ступнями. Отпечатки остались в мягкой грязи, которую затем сковало холодом – условия для изучения были идеальными, если, конечно, не принимать во внимание необходимость топтаться босиком на замерзшей земле.

– Идем, – сделала вывод Эвелина.

– Думаешь, его следы приведут нас к жилью? Но он мог идти как раз в противоположную сторону – на охоту или…

– Дольф, ну неужели я бы об этом не подумала? Если бы это было только начало его похода, он бы шел широким уверенным шагом. А он практически плелся, шаркая ногами. Видимо, сильно устал. Значит, это уже конец путешествия, и жилье должно быть недалеко.

– А может, это дряхлый старик?

– Такой тем более не отойдет далеко от жилья.

– Логично, – признал я. – Но мы не знаем, что это за тип. Не хотелось бы прийти по его следам прямиком в разбойничье логово.

– С чего бы разбойнику разгуливать одному, да еще вдалеке от больших дорог? Да и лес здесь какой-то неразбойничий. Деревья редко растут, засады делать неудобно. К тому же у разбойников нет огнебоя, а у нас есть. Ну что, мы пойдем, или будем мерзнуть тут?

– Убедила, – согласился я, и мы пошли по следу – то есть пошла, конечно, Эвьет, а я следовал за ней.

Минут через сорок наш путь закончился неожиданным для меня образом. Я предполагал, что след выведет нас к границе леса. Но лес по-прежнему тянулся во все стороны, насколько хватало глаз – а прямо перед нами чернела в тени деревьев широкая приземистая изба под бревенчатой крышей. Не то дом лесничего, не то охотничья хижина местного феодала – а возможно, что строение совмещало обе функции, и в дни господской охоты лесничий должен был предоставлять здесь приют своему сеньору и его гостям. Света в узких, больше похожих на бойницы окнах не было, что совершенно не удивляло, учитывая время суток.

Однако, подойдя ближе, мы убедились, что дело тут не в позднем (а точнее, теперь уже слишком раннем) часе. Дверь была полуоткрыта, что, конечно, совершенно невозможно в обитаемом жилище зимой. Видимо, все-таки охотничья хижина, подумал я. Ну что ж, так только лучше. Дом, конечно, промерз насквозь, и для того, чтобы его протопить, придется потрудиться – зато не придется никого будить и убеждать впустить столь подозрительных путников, как мы. Да и лишние свидетели нам теперь едва ли требовались.