Приговор

лошади рано или поздно привлекут внимание. Но лучше внизу, чем наверху.

Совладав с доспехами, я подвесил меч, забрался в седло и поехал

вверх по тропе. Перезаряженный огнебой пришлось положить в седельную

сумку — на латах нет карманов.

Метель вскоре прекратилась — так же внезапно, как и началась

несколько часов назад. В горах погода меняется часто и неожиданно. Все

же дорога оставалась мокрой, да и силы коня следовало поберечь, так что

я ехал без спешки. Прошло, наверное, больше двух часов, прежде чем за

очередным поворотом тропы мне открылись стены и башни Блюменраля -

выглядевшие на фоне горы, к которой он лепился, не слишком

величественно, скорее даже жалко.

— Стой, кто едет?

Я ждал этого оклика уже давно, и все же он прозвучал внезапно,

заставив меня чуть вздрогнуть. Настоящие часовые тоже прятались за

большими валунами у дороги. Я полагал, что первый пост будет ниже. Хотя

вполне возможно, что следить за мной начали действительно ниже, но

проверку решили учинить лишь на подступах к замку. С перспективой

отрезать путь к отступлению, если что не так.

— Граф Филипп Трувэль, — громко ответил я сквозь опущенное забрало.

— Пароль?

— Сосна. Отзыв?

— Арбалет. Проезжайте, милорд.

Вот и все. Так просто.

Система паролей, кстати, типичная армейская. Пароль — слово из

одного хорошо знакомого простым солдатам смыслового ряда, отзыв — из

другого. Деревья и оружие, в данном случае. Причем первая буква отзыва

совпадает с последней буквой пароля. Да, люди, сведущие в военном деле,

здесь определенно есть.

Из-за камня вышел солдат с красными флажками в обеих руках и,

повернувшись лицом к отсеченному от нас глубокой расщелиной замку,

несколько раз условным образом махнул флажками. С другого края пропасти

начал, поскрипывая, опускаться подъемный мост.

Через пару минут я уже спешивался во внутреннем дворе замка. Здесь

меня поджидал свой караул.

— Филипп, граф Трувэль, — представился я вышедшему навстречу мне

офицеру. — Мне нужно незамедлительно встретиться с его светлостью. У

меня важное донесение.

Очень может быть, кстати, что это в самом деле было так — едва ли

Трувэль, не будь у него срочного дела, поехал бы в горы в такую погоду.

На трупе и в сумке коня я не нашел никаких писем, но послание могло быть

и устным.

Офицер кивнул и отправился докладывать, оставив меня в обществе

троих молчаливых солдат. Через несколько минут он вернулся и сообщил,

что герцог меня примет.

— Прошу за мной, милорд.

Я последовал за ним, сперва по крутой лестнице, затем по коридорам.

Полутемным гулким коридорам с поседевшими от инея стенами. Зря люди

завидуют обитателям замков. Иная крестьянская хижина заметно теплее,

светлее и уютнее. Дом создается для жизни, крепость — для войны. Эти

функции антагонистичны и не могут успешно сочетаться.

Наконец мы остановились перед высокой, но лишенной всяких украшений

дверью, по обе стороны которой стояло по часовому.

— Прошу прощения, милорд, — обернулся ко мне офицер, — но вы должны

сдать оружие. Таковы правила.

— Разумеется, — с готовностью откликнулся я. — Я даже сниму

доспехи. Промерз до костей в этом железе, — со смешком пояснил я в ответ

на недоуменные взгляды солдат. На самом деле теперь моим планам латы

только мешали. Мне и так пришлось оставить огнебой в сумке на седле -

доставать его на глазах у стражи я не мог, да и переложить было некуда.

Впрочем, для того, что я задумал, он не требовался. Я вручил одному из

часовых меч и шлем и обратился ко второму: — Помоги мне снять панцирь.

Избавившись от брони, я, как и надеялся, не уловил в взглядах

солдат особого удивления по поводу моего косматого медвежьего

"поддоспешника". Они уже видели его рукава, да и понимали, что в эти

тяжелые для грифонцев времена даже и у аристократов можно встретить

причудливые одеяния. Я мог бы взять поддоспешник Трувэля, но мой меховой

вариант был теплее его шерстяного, явно не рассчитанного на путешествия

зимой по горам. Моя борода уже тоже не выглядела так по-мужицки, как

когда я покидал монастырь. Я облагородил ее форму, но совсем сбривать не

стал — этот способ изменения внешности мне еще пригодится. Все же я

пережил несколько неприятных моментов, опасаясь, что кто-то из этих

троих может знать Трувэля. Граф явно не был в Блюменрале раньше — если

простые солдаты еще могли сновать туда-сюда в целях связи, разведки и

так далее, то прибывавшие сюда аристократы уже не спускались обратно в

долину. Но кто-нибудь из грифонцев мог видеть его прежде.

Однако все обошлось. Я открыл тяжелую дверь и вошел, плотно

затворив ее за собой.

Я оказался в большой комнате, почти зале, столь же, впрочем,

неуютной, как и другие помещения замка: голые каменные стены без панелей

и гобеленов (лишь на дальней от входа стене висело длинное, от потолка

до пола, грифонское знамя), узкие окна-бойницы, почти не пропускавшие

света, из всей мебели — одно кресло. Правда, здесь было тепло. Огонь

пылал в большом очаге, озаряя багрово-оранжевым светом все помещение.

Возле очага в том самом единственном кресле сидел Лоис Лангедарг.

Он походил и не походил на виденный мной портрет. В отличие от