Приговор на брудершафт

– Подруги начали выходить замуж. На меня стали косо посматривать: «А ты чего ждешь?» Внешность у меня, сам понимаешь, не как у Кати Дерябиной в молодости. Вот от кого мужчины столбенели, а я – так, серая мышка. Неприметная, невзрачная. Я не думала до окончания института выходить замуж, но познакомилась на вечеринке с парнем, который работал на авиаремонтном заводе инженером-наладчиком. Не пьет, матом не ругается, надежный, хозяйственный. Мои родители сразу приняли его, а я все чего-то ждала. Через несколько месяцев он сделал предложение и сказал, что как только мы распишемся, нам тут же от завода дадут комнату гостиничного типа. Я соблазнилась отдельным жильем и пошла в ЗАГС. Комнату нам дали. Я родила сына. В связи с пополнением семейства получили от завода двухкомнатную квартиру, прожили год, и муж изменился: стал выпивать, засматриваться на других женщин. Если был чем-то недоволен, мог и матом послать. Года полтора назад у него начались командировки на авиазавод в Комсомольск-на-Амуре. Из командировок он приезжал довольный, как мартовский кот. На меня неделями не смотрел. Я поняла, что пора расходиться. Но куда уйдешь, если мы не сможем разменять нашу «двушку» на две однокомнатные квартиры? Только на две гостинки, а это ни меня, ни его не устроит. Сейчас мои родители прорабатывают варианты, как бы нам разъехаться, а я… Если муж мне изменяет, то почему я должна верность хранить? Жить по принципу нагуляется – успокоится? Он, может, и успокоится, только я много лет ждать не собираюсь.

Осокина встала, не включая свет, прошла к кухонному столику, включила чайник.

– Эту комнату мы снимаем втроем, по очереди наводим порядок, закупаем продукты. Когда надо, я обзваниваю подруг и говорю, в какой день буду ждать гостей. Сына оставляю у матери. Она надеется, что кто-то из моих любовников возьмет меня замуж и станет хорошим отцом ребенку. Я не хочу ее разочаровывать и каждый раз придумываю новую историю, у которой должен быть хороший конец. Если бы ты сегодня не остался, то я бы спала одна, а матери рассказала бы завтра подходящую легенду о мужчине, готовом принять меня такой, какая я есть.

Она налила себе чай, села за стол.

– Ты все время молчишь…

– Ей-богу, не знаю, что говорить! У меня такой бурной биографии не было. Мне просто нечего рассказывать. Кстати, зря ты себя считаешь непривлекательной женщиной…

– Перестань! – оборвала его Осокина. – Все уже произошло, так что оставь комплименты при себе. Я знаю, как выглядела в институтские годы и как выгляжу сейчас. Хочешь расскажу Катькину теорию, на которую я сама повелась? Когда ее отец стал хорошо зарабатывать, Катя стала модно и дорого одеваться. В девятом классе у нее уже были финская дубленка и шотландский мохеровый шарф. Ты в курсе, сколько фирменный шотландский шарф стоил? Двести сорок рубликов! У моей мамы зарплата была вполовину меньше. Так вот, на Катьку стали взрослые парни засматриваться, в кафе, в гости приглашать. Она не отказывалась, но одна, без Марины, не ходила. В десятом классе, после экзаменов, стоим мы на остановке. На Кате юбка короче не придумаешь, блузочка обтягивающая. Останавливается рядом «Волга», в окно высовывается усатый южанин и говорит: «Девушка, поехали с нами! Повеселимся, отдохнем! Мы тебя потом до дома довезем. Клянусь, не обидим, всем довольная останешься».

Катька фыркнула и говорит: «Вы всей республикой за год столько урюка не вырастите, чтобы меня в машину приглашать!»

Что там началось! Из машины выскочили трое мужиков, и если бы за нас не заступились парни на остановке, силой бы Катьку увезли.

Так вот, как-то Катя говорит: «Пока у меня есть деньги, молодость и красота, я буду жить на всю катушку, все от жизни возьму, что только смогу. Пока есть возможность, надо пользоваться, а то никто не знает, что тебя завтра ждет. В один прекрасный момент или деньги могут закончиться, или кожа дряблой станет, или годы сами собой пролетят, и вот тебе уже тридцать лет, и ты годишься только на то, чтобы у плиты стоять, мужу борщи варить».

Как в воду смотрела! Когда ее отец лишил содержания, веселье прекратилось. Парни, которые раньше с нее глаз не сводили, разом охладели, подруги исчезли, и она осталась одна-одинешенька, никому не нужная. Но пока она была на взлете, отрывалась по полной программе.

– Валя, перебью, извини. Я тут слышал историю про шубу. Это вправду было?

Осокина засмеялась.

– Точно такую же историю мне рассказала коллега месяц назад. Только в ней участвовала жена вашего бывшего министра Щелокова.

– У нас нет министра, – не задумываясь, ответил Виктор. – У нас – председатель.

Если Осокина хотела проверить нового любовника, то Воронов на уловку не поддался. Он твердо вбил в голову, что к милиции отношения не имеет, и в нужный момент не сплоховал.

– Жена Щелокова могла шубами бросаться, – продолжила Валентина, – а у Катьки мать до такого сумасбродства не дошла, да и лишних шуб у них не было. Это, скорее всего, городская легенда, вымысел. Не станет ни одна женщина роскошную шубу в лужу бросать.

Осокина допила чай, легла к Воронову.