Приговор судьи

Встревоженный крик Загребельного не замедлил оповестить, что опасался я вовсе не напрасно. Скоба! Это ведь не парашют, в самом-то деле! Только потяни за такую… и все вокруг мигом научатся летать.

В голове сразу помутилось. Страх за сына затмил разум. Едва найти его и тут же потерять?! Нет, только не это! Призрев опасность нарваться на пулю, я рухнул вперед. Теперь, даже если и смерть, то всем вместе. Слабое утешение, но, по крайней мере, все это закончится. Я, наконец, перестану хоронить близких мне людей.

Я грохнулся точно на грудь железного монстра и с размаху припечатался лбом о толстую прозрачную пластину, защищавшую его лицо. Не скажу, что меня оглушило, но все же для того чтобы вновь навести резкость, старому танкисту потребовалось некоторое время, всего несколько секунд, по истечении которых я понял, что подкидыш смотрит мне прямо в глаза. От этого взгляда, от этого лица по телу поползла ледяная дрожь. Могу сказать совершенно точно: этого человека я не знал, даже никогда не видел, но вот его глаза… карие и бездонные… они казались хорошо знакомыми.

– Убей… Скорее… – губы подкидыша едва заметно шевелились. – Помоги… Больше не могу так…

Что такое? Невероятно! Показалось, будто я брежу. Он может говорить? Он еще что-то помнит? Неужто головастые дерьмово сделали свою работу? Или может все их живодерские машины, все жуткие методы промывания мозгов спасовали перед волей этого человека?

– Он почти дотянулся! Я не могу удержать! – полный отчаяния голос Олега вернул меня к реальности. – Кальцев, тяни!

– Танкист, какого хера…?! Помогай! – перекрикивая надрывное визжание сервомоторов, проревел Леший.

– Помогу. Сейчас помогу, – прошептал я, и это был вовсе не ответ на отчаянную просьбу друга.

Я подтянул руку с пистолетом и просунул ствол межу нагрудной бронепластиной и прозрачным лицевым щитком. Дуло уперлось практически в самое горло. Теперь оставалось лишь нажать. Я еще раз глянул в глаза этому воистину железному человеку, похрипел: «Прощай солдат», и только потом с отрывистым стоном надавил на спуск.

Выстрел вышиб пулеметчику добрую половину мозга. Кровавый фонтан вылетел из его затылка и расплескался по грязно-желтой пыли, впитался в нее, быстро превратился в тягучую бурую кашу. Визг сервомоторов будто обрезало, и тело подкидыша сразу обмякло.

Некоторое время ни я, ни кто-либо другой из нашей команды просто не могли пошевелиться. Где-то совсем рядом шел бой. Длинными очередями стрелял «Калашников», слышались крики людей, а мы недвижимо лежали в пыли и прислушивались к бешеному стуку собственных сердец. Слишком много сил было отдано борьбе, слишком близко подкралась смерть, слишком чудовищным оказался облик ее посланника.

– Встали! Все встали! – наконец я сумел выдавить из себя короткий приказ. – Двое подкидышей все еще живы.

Буквально одновременно с моими словами туман справа полыхнул оранжево-красным заревом, вслед за которым по округе разнесся победный вопль как минимум дюжины голосов.

– Один. Теперь остался только один, – Леший оттолкнул мертвую руку с пулеметом и обессилено рухнул спиной на землю.

– Где он? Где искать? – Олег стоял на коленях и, словно оглушенный, невидящим взглядом шарил по клубам пыли и тумана.

– Тихо стало. Разве не слышите? – Кальцев первым заметил, что смолк грохот выстрелов. – Кажись, всех уделали.

– Ты огнемет-то свой подыми, – буркнул я, сползая с закованного в броню трупа. – Еще нихрена неизвестно кто тут кого уделал.

Только я успел это произнести, как в тумане нарисовался темный силуэт, а за ним еще и еще один. Я вовремя заметил и вскинул «Грача».

– Стой! Кто идет? – старый, всем хорошо известный окрик подходил здесь как нельзя лучше.

– Не стреляй, полковник! Свои! – туман ответил голосом Черкашина.

– Живой, Иваныч? – я опустил пистолет.

– Как говорится, твоими молитвами.

Черкашин и его люди, в которых я сразу признал того шестнадцатилетнего парнишку, что нес мой вещмешок, и верзилу Миху из наружной охраны, подошли поближе. Первое, на чем задержался взгляд, был мой АКМС, который наш старый знакомый держал за рукоять стволом вниз.

– Ах ты, черт старый! Где тебя нелегкая носила? Почему не помог?! – набросился на Иваныча Олег, когда тоже заметил оружие. – Мы тут едва не обгадились, пока этого урода упокоили.

– Ты чего, командир, а с остальными кто бы разбирался? – «серый» обижено фыркнул. – Знаешь ведь, с топором против автомата особо не повоюешь. Ребят и так покосило. А кабы я не подоспел…

– Потери? – перебил я Черкашина.

– Много, – Иваныч сразу помрачнел. – Человек тридцать, думаю, а то и сорок. Хорошо еще, что этого в самом начале остановили, – «серый» пхнул ногой закованный в броню труп. – А то натворил бы дел! Хотя горючку, сука, все-таки успел спалить.

– Всю?

– Почти всю. Стоило одной канистре заняться, а дальше и пошло, и поехало.

– Хреново, – я покосился на друга, как бы спрашивая его мнение.

– Угу, – согласился Загребельный, тяжело поднимаясь на ноги. – Нам еще повезло, что подкидышей только четверо было. Похоже, они тут нас двоих караулили.