Приговор: Жить

— А что о нём думать? — фыркнул Макс. Друг перестал педалировать больную тему, и майор снова расслабился. — Надо ехать к его супруге, раз уж сюда даму не пригласить. Послушаем, что она скажет, тогда и будем думать.

— Тоже верно. Тогда я, пожалуй, к ней и съезжу. Поедешь со мной?

— А куда ж я денусь? Мы же договорились, все личные дела в свободное от работы время. — скрыв за легкомысленной улыбкой овладевшее им нетерпение, Макс выключил компьютер и поднялся. — Поехали, что ли?

— Погоди, торопыга. Позвонить же надо. Может, она на работе. Где-то тут в твоих бумажках я встречал телефон. Сейчас.

Вдова снайпера оказалась дома. Она слегка удивилась неожиданному желанию оперативников с ней поговорить:

— Так всё же выяснилось уже. Следователь сказал — самоубийство. Но если надо, я приеду.

— Нет, мы сами, — быстро отказался Николай. — Когда Вам будет удобно?

— Да хоть сейчас. Я сутки через трое работаю. На смену только завтра.

— Тогда мы так и сделаем, — обрадовался оперативник. — Через час Вас устроит?

— Пожалуйста, — равнодушно согласилась женщина.

Пятьдесят минут спустя майор нажал на кнопку звонка у обшарпанной двери. Створка распахнулась почти сразу. Как будто хозяйка ждала гостей в коридоре. Из квартиры потянуло запахом пригоревшей картошки.

— Проходите, — кинула вдова, пропуская друзей в прихожую. — Я только до мусоропровода.

Она протиснулась мимо на узкой лестничной клетке и побежала вниз.

— Воров дама не боится, — ухмыльнулся Николай, не трогаясь с места.

— Это пока. А вот случись что, мигом в полицию побежит, и будет с пеной у рта утверждать, что никогда не открывает дверь посторонним, — проворчал Макс. — Плавали, знаем.

— Что же вы в коридоре стоите? Проходите в комнату.

Оперативники последовали за вернувшейся хозяйкой в небольшую, сильно захламлённую комнату. Кругом стояли какие-то коробки, набитые всякой всячиной, и перевязанные бечёвкой стопки книг, валялись обрывки газет и тряпья.

Женщина смахнула с дивана на пол кучу носков:

— Садитесь. Извините за бардак, я ремонт затеяла. А денег нет, вот и верчусь сама.

— Понимаю, — поддержал начало беседы Николай. — Сам, когда ремонт на кухне делал, не знал, за что хвататься. Вроде и помещение небольшое, а столько всего…

— Вот, вот, — подхватила вдова. — Всё забито, а сунешься — хлам. Взялась, теперь и не знаю, когда закончу. Обои, краска, и всё такое дорогое…

— Мы бы хотели поговорить о Вашем покойном муже, — вмешался Макс. — Расскажите о нём.

— Да что рассказывать? — сразу потеряла энтузиазм хозяйка. — Дураком жил — дураком помер. Надо ж было придумать: травиться. Хотя я так и знала, что чем-то подобным всё и кончится.

— Откуда такие мысли?

— Больным он из Чечни вернулся. Руки-ноги на месте, а ум — растерял.

— А можно подробнее, — попросил Николай, доставая блокнот.

— Можно, отчего ж нельзя-то, — пожала плечами женщина. — Он всегда резким был. Чуть что, сразу в зубы. У вас бывал пару раз за драки. Но до суда не доходило. Побитые и сами не без греха. Всё ему хотелось, чтоб по справедливости да по правде было. Я ему сколько раз говорила: не лезь, убьют когда-нибудь. Нет, он меня не слушал. Правду искал. Так разве же её в кабинетах чиновных когда видели? А года два назад совсем свихнулся. Как напьется, так и начинает мне рассказывать, что скоро золотой век наступит, надо только немного помочь. Помощничек выискался. Нет бы, мне помочь, в магазин сходить, обед сготовить, пока я на смене. Но это ему не надо, он мировым счастьем озабочен.

— Извините, — остановил Макс разошедшуюся хозяйку. — Я не совсем понял. О каком «золотом веке» говорил Ваш муж? И как он собирался «помогать»?

— Откуда же я знаю? Поди, разбери, что пьяный бормочет.

— А чем он вообще занимался? — уточнил Николай. — Работал?

— Где-то работал. А где, я не спрашивала. Деньги мне на хозяйство давал, и ладно. Потом уже следователь сказал, что трудовая его в ЖЕКе лежала. Дворником он числился, а дворы какой-то гастарбайтер мёл, — вдова зачем-то стала подбирать и аккуратно складывать сброшенные на пол носки. — Вы поймите. Мы с Русланом давно стали чужими. С тех пор, как он из Чечни вернулся. Он меня не понимал, я — его. А уж как он в этот клуб ездить начал, так и подавно. Я старалась поменьше дома бывать — между сменами у сестры оставалась. Разводиться хотела. Думала, завел он кого-то на стороне. Откуда я могла знать, что всё так обернётся? Оказалось, у него шизофрения была. Он у психиатра лечился, но вот, неудачно…

Она вдруг уронила голову на руки и тихо заплакала. Макс молча подал ей пачку бумажных носовых платков. Женщина шумно высморкалась, бросила скомканную бумажку в стоявшее тут же ведро, и подняла голову.

— А что за клуб посещал Ваш муж? — спросил он, когда вдова немного успокоилась.

— Не знаю я. «Свет», кажется. Может, секта какая-нибудь. Их сейчас много развелось. А, может, это он свои поездки к психиатру так скрывал.

— Да, может быть, — задумчиво кивнул майор. — А друзей его Вы видели? Сослуживцев или, может быть, еще кого-то?

— Говорю же, мы почти не общались в последние месяцы.