Приговорённые к счастью

– Тогда я сам по себе пойду. Буду вас сопровождать по своей воле, – заявил Валера. – Гуляю где хочу.

Вздохнув, Бальтазар посмотрел на часы и не стал перечить мальчишке, разменявшему четвёртый десяток.

Валера поравнялся с ним и поглядывал на следователя с довольной улыбкой.

– Отправляйте сюда, – Валера подбежал к доске объявлений и раздвинул окошко на свободном месте.

– По-вашему, это лицо? – разочарованно протянул он после того, как Бальтазар переправил туда картинку и рассказал о вырванной страничке.

– Не похож? Вот, смотри: это нос, ниже, скорее всего, усики. Глаза толком не разберёшь, но шапка волос на месте. Фома не упоминал про этот портрет?

– Или это облако, а посередине пятнышко, – проговорил юноша задумчиво. – Конечно, если присмотреться…

– Так-так! – оживился посмертный следователь.

– Похоже на утку! – со смехом выдал Валера. – Любое облако на что-нибудь да похоже. Думаю, мой брат решил попробовать себя в абстракционизме. Накидал бесформенных пятен, но вышло не слишком безыскусно, ему это не понравилось, вот и выдрал листок. Ничего он мне про это не говорил.

– Ясно, – хмуро проронил Бальтазар и забрал картинку с доски.

Какое-то время они шли молча. Бальтазар надеялся, что тишина чуть уймёт игривость его спутника, и намеренно не обращал на него внимания. Он поглядел на часы – уложатся до окончания посадки, даже если их не встретят. Славно, очень славно! Валера к тому времени немного соскучился и посерьёзнел.

– Мне показалось, что у тебя были непростые отношения с братом, верно? – как бы невзначай спросил Бальтазар, прерывая слишком уж затянувшуюся тишину.

Тот неопределённо хмыкнул и пожал плечами.

– В чём разногласия? Вопросы веры? – не отступил Бальтазар.

– Какая там вера… Одна ирония. Мы с ним даже дрались из-за этого. Не совсем дрались… Надавал я ему разок тумаков. А он всё улыбался, жалостливо так. Выходит, я гад, а он святой. Говорит: «Я себя познал, поэтому на тебя не злюсь. Ты просто ветер бушующий, гроза гремящая. Это даже и не ты, это дикие желания сами собой в тебе толкутся, а ты думаешь, что это ты. А тебя и нет на свете…» То есть меня. И его, Фомы, тоже нет. Мол, одна выдумка бьёт другую какой-то выдумкой. Стоит молчит с победным видом. Я, в свою очередь, говорю: «Нет смысла слушать выдумку. Ты, выдумка, держи при себе эти выдуманные мудрости. А будешь дальше чушь нести, ещё раз отделаю». Сильно поссорились… я поссорился. Ему-то, кажется, всё равно. Полгода назад это было. Жалею об этом…

– Речи Фомы – это обычное, оторванное от жизни словоблудие. А в тебе взыграла гордыня за свою веру. Это нехорошо, а ещё хуже – драться. Кулаками веру в людей не вбивают и глупости из них не выбивают. А вот поддел ты его правильно. Скажи ему это миролюбиво, то вышел бы победителем в вашем, так сказать, духовном споре.

– Вышел бы, но только для себя, – горько усмехнулся Валера. – Вы сами-то в Бога веруете?

Бальтазар пробормотал что-то неразборчиво и посмотрел на часы – однозначно успевает к отлёту. Хорошо! Он собрался с мыслями.

– Верую или не верую – дело десятое. Но по большому жизненному опыту могу кое-что дельное присоветовать. В следующий раз, если кто тебе перечит, пусть даже святотатствует, кулаки в ход не пускай. Это наихудшее. Бог есть любовь. Верно?

– Ну верно, – нехотя подтвердил Валера.

– А кулаками и обидными словами вызывается одна ненависть, которая прямо противоположна любви, а стало быть, Богу… Вот так-то. Ты с чего драку-то затеял? Чем он тебя задел?

– А вот этим! – Валера остановился и показал в сторону. – Если бы вы первый разговор не начали, я бы сам вам сейчас нажаловался. Думал, пройдём мимо этого дракона – обязательно расскажу!

Бальтазар всмотрелся, куда указал его спутник. Недалеко от дороги за разлапистым деревом, похожим на дуб с хвоей вместо листвы и одновременно из-за множества соцветий на раскрытый павлиний хвост, пряталось странное сооружение. Памятник какому-то космическому кораблю: каменное основание, над ним трёхметровый прозрачный купол, а внутри какая-то космическая бочка с несуразными поворотными соплами по бокам. Дракон?

– Там я его и поколотил! – указал на памятник Валера.

Он сошёл на тропинку и поманил Бальтазара за собой. Тот вздохнул, проверил время и пошёл смотреть на космическую древность.

Подойдя поближе, он вздрогнул. Это же тот самый «Разрушитель миров» эпохи великих сражений и массовых утрат. Поворотная веха человечества. То, что он принял за сопла ориентации, было орудийными выходами для нейтринного пучкового оружия.

Слышал он про это чудо военной мысли, даже хотел посетить и ознакомиться с этим «исчадием ада». Но, как водится, замотался и забыл.

Бальтазар показал на боевой космолёт:

– Знаменитый памятник! Повезло тебе жить рядом с ним. А где же толпы туристов?

– Это копия. – Валера махнул рукой. – Их повсюду понатыкали. А туристы валят на оригинал смотреть, хотя разницы никакой.

– А, копия… – несколько разочарованно протянул Бальтазар. – И что же здесь случилось?

– Драка… – ответил Валера и добавил: – Вернее, избиение младенца.

Его спутник молчал, и смутившийся Валера спросил: