Приговорённые к счастью

Видимо, их радостная возня разбудила парящего на подушке монаха. Очнувшись ото сна, он с отстранённостью истукана смотрел на них широко открытыми глазами.

На миг Бальтазар почувствовал себя насекомым, которое через огромное увеличительное стекло рассматривает любознательный природовед. Флакон морилки и коробочка острых булавок уже открыты, но жучок знай себе копошится – его жалкому умишке недоступны ни сам добродушный исследователь, ни его инструменты.

Монах взгляда не отводил, пронзая всех бесстрастным взором. Но Бальтазару почудилось, что тот смотрит именно на него, в самую сердцевину души. «Вот же пугало. Нашёл себе ворону…» Он украдкой перекрестился и глянул на Дмитрия. Тот, судя по всему, тоже чувствовал себя неуютно.

Вдруг монах издал глубокий и рокочущий звук.

– А-а, о-о, у-у, эм-мэ, – протяжно загудел он.

Знакомые песнопения. Бальтазар бессмысленно смотрел в его глаза, словно потеряв привычную способность к здравому рассуждению. Его ослабевший ум с пугающим спокойствием наблюдал, как со всех сторон наваливается пустота, а под ногами разворачивается бездна – не холодная и не горячая, без верха и без низа. Он – лишь брошенный кем-то безжизненный камень, что летит из ниоткуда в никуда, а вокруг ничего…

Похожие чувства, бывало, накатывали в глубоком космосе. Огромные пространства низводят человека до ничтожного атома. Бескрайняя пустыня одиноких песчинок под холодным светом бесконечно далёких звёзд. И Солнце – яркая точка, затерянная среди множества созвездий, – там не греет. Одно спасение – друзья. Песчинка к песчинке.

Бальтазар покосился на друга. Тот быстро смахнул слезу, глянул в ответ и смутился.

Прогудело последнее «эм-мэ», монах закрыл глаза с торжественностью, почти невероятной для такого малого действия. Настала звонкая тишина.

– Хороший знак, – прошептал Вернер, кланяясь.

Адольф отнял от своих глаз, видимо недостойных сего зрелища, ладошки, сложил их у груди и тоже стал мелко кланяться и бормотать вслед за боссом: «Хороший знак».

Глава 8. Ведьма

Почти весь полёт друзья провели в молчании, переваривая полученные впечатления.

– Тот ещё фрукт, – буркнул Бальтазар, решив было поговорить. – На вид приятный, а на вкус…

Дмитрий зыркнул на него и покрутил пальцем в воздухе.

Бальтазар вздохнул.

Через пару минут они были на месте.

– Прилетели, – сообщил корабль приятным голосом неопределённого пола. – Передаю управление диспетчеру.

Корабль сделал вираж, передав на чувства пассажиров ощущение небольшой перегрузки, и приземлился боком к бетонной стенке причального шлюза.

– Крепитесь: злость и суета на пороге, – заботливо произнёс бесполый голос и начал отсчёт до слияния пассажирской капсулы с Миром.

Друзья переглянулись и прыснули со смеху в кулаки.

За окном однообразная пепельная равнина с рытвинами кратеров и серый бетон сменились на бескрайнюю небесную лазурь, заливаемую лучами яркого, но не ослеплявшего глаз солнца.

– Вот мы и дома, – обрадовался Бальтазар. – Прощай, унылая картинка, даром что настоящая.

– Хорошую погоду поставили, – с одобрением заметил Дмитрий, тоже посмотрев в окно. – Давненько не было. А то всё тучи, дождь да гром и молнии.

– А хоть бы и тучи. Всё одно веселее, чем на этой Луне.

Корабль растворил свои стенки, и друзья оказались в зале прибытия. Осмотревшись, они отправились к ближайшему переходу.

Бальтазар проверил время и обернулся к Дмитрию:

– Расскажи про эксперимент. Что Вернер хотел тебе показать?

– Альберту не говори, – помялся тот. – Боюсь, на смех подымет. Вернер говорит, через пару-тройку месяцев невероятные чудеса явит, а пока ограничится простым опытом: преломлением света в вакууме. Долго объяснял, но всё вокруг да около, одного туману нагнал… Видимо, боится, что идею украдут, – недовольно произнёс Дмитрий. – А что красть? Фокус-покус не получился, – добавил он, усмехнувшись. – Торжественно жамкнул на кнопку и… ничего: лазерный луч прямой, как стрела. «Что такое? Не может быть!» – с удивлением, этак немного наигранно. Стал рукоятки крутить – не помогает. Полез разбирать установку, и тут у него тревога завизжала. Он даже лицом побелел: «Секретный объект… Дима, неужто твой сотрудник…» И мы побежали выяснять, что за переполох ты устроил. – Дмитрий, подмигнув, сразу спросил: – Был там? Что видел? Признавайся!

– Какую-то нелепую космическую тарелку. Одним глазком на неё взглянул, а столько крика! – удивился Бальтазар.

Дмитрий хотел его ещё расспросить, но у него тревожными нотами вступления из «Ночи на Лысой горе» Мусоргского запиликал вызов. Вздрогнув, Дмитрий достал телефон и проверил имя. Он слегка нахмурился, отошёл в сторону и, отвернувшись, ответил.

Одновременно ожил и телефон Бальтазара, разразившись дробным перезвоном: пара пропущенных звонков и несколько сообщений. У него ёкнуло сердце: один звонок от дочери, всё остальное – от её матери, его Елизаветы.