Приговоренные ко тьме

Капеллан пулей вылетел из покоев герцога. Альберих, оставшись наедине, начал по-звериному рычать на весь замок и переворачивать тяжеленную мебель в своих покоях. Слуги испуганно попрятались, кто где смог, таким своего хозяина они не видели и не слышали никогда. Альберих весь исходил самыми страшными и богопротивными ругательствами, кляня всеми возможными словами и Небо, и Землю, и рай, и преисподнюю, в отчаянии выхватив меч, наносил удары по стенам своего замка, высекая искры. Наконец меч, не выдержав, сломался, и Альберих, швырнув обрубок в окно, упал на массивную кровать свою и завыл волком.

Так продолжалось несколько часов, и слуги уже вовсю начали склоняться к мнению, что хозяина посетили бесы. Возможно, они в своих догадках были не так уж и неправы. Внезапно Альберих появился во дворе замка в одном исподнем и начал скликать слуг. Сначала к нему долго не шли, а когда, наконец, самые отчаянные решились, первого же сострадательно подошедшего он наградил могучей зуботычиной.

Наконец даже у столь могучего человека, как Альберих, стали иссякать силы. Разум постепенно возвращался на место, и вскоре у него созрел кое-какой план действий.

– Коня, холопы! Оружие! Шевелитесь, свиньи, иначе я вас всех обменяю на арабов! Оруженосцы, выступать со мной!

Двор пришел в суматошное движение. Слуги старались, как могли, и их в этом усердии даже вдохновляла мысль, что полубезумный хозяин хочет сей же час покинуть замок, чтобы устремиться согласно течению своих страстей.

Спустя четверть часа, безжалостно вонзая шпоры в бока своих лошадей, из ворот сполетского замка стремительно вылетела кавалькада всадников. Никто, кроме их хозяина, возглавившего эту сумасшедшую гонку, не знал ни адреса, ни цели внезапного путешествия. Они видели и были уверены только в одном – их хозяина что-то до крайности разъярило и, по всей вероятности, придется обнажать мечи, а пока надо стараться не упустить своего взбесившегося сеньора из вида, иначе его гнев мог запросто перекинуться на них.

Природе решительно не понравилась эта колонна бешено мчащихся всадников, а может, наоборот, решила соответствовать мыслям и настроениям Альбериха. Солнце, смертельно палившее все утро, к моменту выезда заволокло здоровенными косматыми тучами, спустя короткое время разразился мощный ливень, сопровождаемый трескучими раскатами грома. Но Альберих ничуть не сбавил темп, по-прежнему доставляя коню нестерпимую боль от своих шпор и закидывая своих, немного отстающих, сопровождающих комьями грязи, вылетающими из-под копыт.

Оставив справа от себя Терни, всадники взяли курс на Риети. Дорога пошла на спуск, но незадолго до выезда на равнину путники свернули вправо от дороги на еле различимую тропу, по которой раз в неделю монахини монастыря Коразмус выезжали в Терни ради обмена производимых ими продуктов – вина и фруктов – на необходимые им товары потребительского и духовного свойства.

Всю дорогу мозг Альбериха, пылая, рисовал ему картины жутких страданий, каковым он подвергнет Агельтруду за ужасное проклятье, которое та обрушила на него. Однако свежий ветер и яростные капли дождя, заливавшие ему лицо, благодатно освежили его разум, который теперь советовал прежде всего запастись необходимым терпением, быть может, исполнить еще разок роль пылкого любовника и попытаться добром уговорить старую герцогиню снять проклятье, поскольку, как известно, проще всего сделать это тому, кто это проклятье наслал. Ну а уж потом Агельтруда будет в полной его власти, и мера ее наказания будет ограничиваться лишь пределами фантазии ее палача.

Всадники железной лавиной, гремя оружием, влетели на территорию тщедушного и довольно ветхого монастыря, едва не сбив при этом выходящую за его пределы небольшую похоронную процессию. Монастырь Коразмус, увы, не дожил до наших дней, растворившись в истории где-то спустя век после описываемых событий. Он был одним из немногих на тот момент женских монастырей в Италии, на территории монастыря жило около пятидесяти сестер, во главе которых стояла энергичная и добродетельная сестра Евфимия. Поблизости от монастыря располагалось несколько строений, в которых жили мужчины, выполнявшие роль не то охраны, не то соглядатаев при сестрах. На склонах холмов, у подножия которых располагался монастырь, простирались монастырские виноградники, а еще чуть далее сады сливовых, масличных и яблоневых деревьев. В хозяйстве монастыря содержалось также овечье стадо и пара десятков лошадей. Все это вместе взятое позволяло монастырю жить спокойной и достаточно обеспеченной жизнью. К тому же сестры монастыря регулярно получали дары из Рима и от ближайших крупных феодалов, в число которых входил и сам герцог Сполетский.

Герцог разъяренной кометой влетел во двор монастыря, порядком напугав находившихся в нем людей.

– Где Агель… где эта чертова сестра Евдокия? – нимало не смутившись святостью окружавших его стен, заорал он.

Присутствующие испуганно закрестились. К Альбериху немедленно выступила сухонькая благообразная монахиня.