Приговоренный к одиночеству

— Я не знаю, чего ты хотел, князь. Но вижу, кем ты стал. И вижу, что тебе все нормально. Кто-то умер, кто-то присоединился — неважно. Главное, чтобы корабль с курса не сбился. Так и надо, правитель таким и должен быть. Мыслить массами, а не единицами.

— Вот, значит, как…

Рик прошелся по комнате нетвердым шагом, чувствуя, как нестерпимо начинает раздирать грудь изнутри. Потом подхватил с пола стул и с грохотом швырнул его в стену, и щепки разлетелись во все стороны.

От неожиданности Берта вздрогнула. Двери открылись, и на пороге показались ее неупокойники, встревоженные громким звуком.

— Пошли вон отсюда! — крикнула она им, и те мгновенно исчезли.

— Говоришь, мыслить массами… А тебе в голову не приходило, чего мне это стоит?!

Рик прошел чуть дальше, схватил попавшийся на пути второй стул и разбил его следом за первым.

— Я — князь, в моих руках судьбы людей… демонов… теперь еще и эльфов… И все это на моем горбу!!! Я не могу переложить ответственность ни на кого другого, я не могу взять передышку, я даже скорбеть не могу, потому что они — все те, кто едет на моем горбу — должны верить, что я сильный, что я могу, что я всегда знаю, что делать! А я не знаю!!! — он пнул ногой лавку, и она тоже с грохотом упала на бок.

Рик подошел к окну. Его плечи ходили ходуном, в висках оглушительно колотился пульс.

— Я не знаю, выживем мы или нет, — проговорил он. — Но при этом каждое утро ко мне приходит цирюльник и поправляет мне бороду, потому что я должен выглядеть так, как будто завтра непременно наступит. А ведь мы даже не знаем, сколько времени у нас в запасе. Может, все начнется завтра? Или уже началось? Но я спокоен. Что бы не случилось, харрата шадр, я должен быть спокоен!.. — с ненавистью проговорил он, прижимаясь лбом к стеклу. — Все остальные видят, что я спокоен, и даже не задумываются об этом. Я один со всем этим.

Он обернулся, и увидел такой знакомый, изумленный взгляд Берты.

— Я устал, — тихо сказал он. — Ненавижу все это. Меня достало все это! — вдруг проорал Рик, пьяно покачнулся и подошел к Берте.

— И не смей мне говорить, что я кого-то забыл! Я ничего не забываю. Я только могу заставить себя какое-то время не думать о чем-то. Но потом это все возвращается… И накрывает. Все вместе. Сразу. Я помню все, — сказал он, касаясь кончиками пальцев ее щеки. — Точно так же, как твой запах и губы на вкус…

Берта отвернулась.

— Прости меня…

Рик хмыкнул.

— Простить за что? Что не подумала о том, что я чувствую? Да полно. Кто вообще об этом думает. Конь в повозке должен бежать, воин должен убивать, правитель должен решать…

— Рик…

— Или ты просишь прощения за то, что променяла меня на свою магию?

— Рик! — уже воскликнула Берта.

— Ну а что, я тебя не осуждаю, — продолжал он, усмехнувшись. — Я… в некотором смысле тебя понимаю. Прямо таки… сокрушительная мощь эта твоя магия. Потрясающе просто.

— Не нужно…

— Ну почему сразу не нужно? Я должен выказать свое… восхищение твоими талантами, — его голос зазвучал угрожающе, а глаза застелило чернотой.

Берта невольно попятилась.

— Рик, ты пьян.

— Как последняя свинья, — согласился он. — И поступить я с тобой собираюсь, как скотина.

Комнату затянуло пустотным куполом. Над головой Рика медленно гасли руны. Он стоял, чуть пошатывась, и смотрел на нее — растрепанный, в расстегнутой наполовину куртке с торчащими в стороны ремнями. Глаза Берты недоуменно распахнулись.

— Ты меня… убить что ли хочешь?.. — удивительно спокойно спросила она.

Он задрал голову и громко, зло рассмеялся.

— Убить… Надо же так… — проговорил он в потолок. И, повернувшись к Берте, в сердцах крикнул:

— Дура!!

Он шумно перевел дыхание и криво усмехнулся.

— Да я бы умер за тебя. Не задумываясь. Даже сейчас. Нет, солнце. Я собираюсь лишить тебя магии. Всей, и сразу. Против твоей воли. Бежать бесполезно — слишком велика площадь поражения…

Берта ахнула.

— Рик, мы же в городе!.. Опомнись!

— Да насрать, — тьма из его глаз хлынула по щекам.

— Рик, аспекты потеряют еще десятки воинов, не дури!

— Да насрать мне!!! Переживут как-нибудь. Почему я всегда должен думать обо всех остальных, м? Я не дам тебе вот так умереть. Не на моих глазах. А потом можешь меня ненавидеть, сколько влезет!

У него над головой начали складываться руны, воздух внутри купола наполнился грозовым запахом.

«Алрик, ты с ума сошел?! Я не стану создавать эту руну здесь!» — прокричал Приск ему в уши.

— Плевать, я и сам справлюсь! — крикнул он, и вены у него на лице и шее стали темно красными от концентрации.

— Нортон, стой! Стой, говорю! — в отчаянье крикнула Берта, и, шагнув к Рику, вдруг крепко обняла его.

Он стоял, тяжело дыша. Руны у него над головой начинали медленно гаснуть.

Берта всегда умела его останавливать. И никогда не боялась.

Опомнившись, она попыталась отстраниться, но Рик не отпустил.

— Твои демоны, наверное, уже воют от моего запаха, — проговорила она с фальшивой иронией в голосе.

— Перетопчутся, — проговорил он, купая ладони в ее светлых волосах. — Я сейчас тоже не майская роза.

— Но мне-то без разницы, я все равно не чувствую.

— Могла бы промолчать.