Приговоренный к смерти

Несколько мгновений, унимая разволновавшихся лошадей, они смотрели друг другу в лицо. Фидо — с холодным вызовом. Рик — с нескрываемой ненавистью.

— Ну, здравствуй, Альтарган Алрик, — проговорил Фидо. — Неожиданная встреча у нас с тобой получилась. Не так ли?..

Рик видел, что Совет, переместившись дальше от воронки, начинает готовиться к общему заклинанию. Несколько магов в стороне ото всех силой иллюзии создавали в поддержку своим инквизиторам целое новое войско.

— Для меня — так просто подарок судьбы, — проговорил Рик, доставая из-за спины фамильный посох. — Ты даже представить себе не можешь, как сильно я горевал, что мне теперь никогда не дотянуться до тебя. Но, видимо, предки решили, что такого говна им в чертогах не надобно?

Фидо невозмутимо склонил голову в бок, разглядывая посох.

— Когда я делал его, я испытывал глубочайшую скорбь по твоей семье. А сейчас смотрю и понимаю — хорошую вещь я тогда сделал. Правильную.

Рик скрипнул перчаткой, еще сильнее стиснув посох в руке. Кристаллы словно ожили, и в Фидо ударил ослепительно яркий голубой луч, похожий на молнию.

Мощный световой щит советника поглотил луч. Еще бы — ведь те, кого он кристаллизовал, не были боевыми магами. Их силе было не сравниться с силой Фидо.

— Твоя участь предрешена, Алрик, — проговорил советник. — Сейчас тебе все еще может казаться, что перевес на вашей стороне, но это не так. Ты больше не сможешь повторить свою убийственную атаку — ты почти пуст, я вижу это. Все это видят. И твои товарищи сейчас тоже уже на грани.

Рик не ответил. Вместо этого он призвал копье пустоты — и со всей силы швырнул его… не в Фидо, и даже не в Совет. А в тщательно спрятанные в плотной массе людей сани.

Копье пробило щиты и пронзило одного из ветхих советников, метнувшегося между оружием и санями. Но тщедушный старик не смог остановить оружие. Оно пролетело насквозь, оставляя в плече кровавую рану, и зацепило хрупкую деревянную боковину, закрывавшую груз от чужих глаз. Боковина раскололась, тонкая гнутая крыша просела. На санях тускло светилось и сияло нечто, завернутое в белые пелены — какой-то артефакт, наполненный мощной энергией.

Фидо дернулся всем телом, на мгновенье отвлекаясь и теряя контроль. И этого было достаточно для того, чтобы Рик сорвал воронкой пустоты с советника щит. Фидо спохватился слишком поздно: молния с фамильного посоха вышибла его из седла.

Рик спрыгнул следом и, склонившись к старцу, взял того за горло, пока голубой луч прожигал старейшине грудь.

И в этот миг Рик увидел в налитых кровью глазах Фидо страх. Он хотел быть героем, хотел поступать и действовать, как Альтарган. Но смерти он боялся. Фидо сипел, пытаясь ухватиться за неумолимую руку, которая сейчас сминала ему глотку — и никто не вмешивался, потому что Совет был занят совместным заклинанием.

С точки зрения рациональности это было важней, чем жизнь Фидо, который сам вызвался задержать Алрика.

Рик слушал его хрипы, ощущал, как остатки жизни угасают в уродливом тлеющем теле, все сильнее сжимал шею советника — но даже тень удовлетворения или облегчения не коснулась его души.

Наконец, Фидо затих. Отшвырнув от себя мертвеца, Рик повернулся к чаше — на ее дне лежал крупный кристалл цвета молодой весенней листвы.

Рут.

Он подхватил камень в ладонь — даже сквозь перчатку Рик почувствовал, какой он теплый.

А между тем другая чаша уже гудела, и звук заклинания набирал силу.

Рик обернулся на поле боя: оно было усеяно трупами. От воронки к нему сейчас пытался пробиться Нокс со своими фантомами — теперь их было всего двое, на большее у рыцаря не хватало сил. Клыкастый с воинами Берты прикрывал полуголого Элгора, который уже в человеческом облике стаскивал сапоги с ближайшего мертвеца, чтобы обуться. Бруно он и вовсе никак не мог найти в царящем безумии сражения. И этот хаос дополняли лязг оружия, грохот магических атак, гудение чаши, ветер и снег в лицо.

Рик спрятал кристалл в карман и, призвав фламберг из пустоты, направился к нестройным рядам советников в отдалении.

Один против более чем полусотни сильнейших магов мира людей. Но быть сильнейшим магом и великим воином — это совсем не одно и то же. И если сегодняшний день должен стать для Рика последним, он умрет, как и положено воину — в бою.

«Ветер роняет белые хлопья, снег или пепел — не различить…» — тихо проговорил Приск ему на ухо.

Звуки битвы вдруг отошли на задний план, уступая место мерному скрипу снега под подошвами.

«Стихли на поле предсмертные вопли, братьев уснувших не разбудить…» — подхватил песню Вальд.

«Бьется в груди моей страшное пламя, но моей воли не сокрушить: сердце мое превращается в камень — камни нельзя ни сломить, ни убить…» — пели уже все души вместе, и вместе с ними шепотом проговаривал слова и Рик.

Жаль, что так и не удалось даже мельком увидеть Берту.

Но было бы еще хуже, если бы ему случилось увидеть ее неживой.

Он еще обнимет ее, и тонкая белая кожа заалеет от его поцелуев — так, что всем предкам захочется выйти на время из чертогов и постоять снаружи у дверей.