Приговоренный к власти

Портупейный офицер попятился, что-то ерепенисто прокричал, но мимо микрофона, так что публике не было слышно. Зато было прекрасно видно, как старый актер широко, по-русски, размахнулся и влепил портупейному кулачищем в ухо! Много ли сил в мышцах у него оставалось или нет — но кулак был увесистый, да и сам актер был огромен — удар получился настолько тяжелым, что сначала фуражка с головы портупейного голубем слетела с трибуны в толпу, а потом и сам он, всплеснув над подмостками ногами, свалился на головы стоявших внизу людей.

Лешке показалось, что от нечеловеческого, ни с чем не сравнимого, сатанинского хохота толпы сейчас треснет небосвод. А Рокотов уже ревел в микрофон на пределе своих голосовых возможностей:

— Ша, говорю! Кончай базар, босяки. Все, кто хочет выпить и закусить, — топай к обеду к Дому культуры! Все выпьют и закусят, есть ли в мошне монеты, или там ветер свищет! Я ставлю выпивон, я, русский актер Михайло Мойшевич Рокотов!

Лешке послышался перезвон погребальных колоколов — через час около Дворца культуры будет ломиться толпа горожан, через два часа — сюда нагрянет весь Каменский район, а через три стены Дворца рухнут под напором разгневанной, обманутой и обездоленной толпы.

Рокотов подскочил к нему упругим, звериным скоком и торопливо прошептал:

— Ковригин, я на всякий случай, как чувствовал, взял с собой тысячу долларов! Выручай, больше надеяться мне не на кого! Кругом предатели, кругом завистники могилу роют мне!

— Вы в горячке, Михаил Михайлович! — отпрянул Лешка. — Не надо, никто с вас никакой выпивки требовать не будет, а ветеранов мы поздравим, у меня все есть и все готово!

— Нет, юноша! Я не позволю хамам наступать мне на хвост, хватит, хватит, хватит! Немереное количество выпивки и закуски покупай! Я автомобиль, на котором приехал, продам, здесь продам, ищи покупателя! Я в одних трусах домой вернусь, но всяк желающий выпить за мой счет — сегодня выпьет и падет, сраженный хмелем.

Лешка так и не смог понять — доигрывает ли Рокотов какую-то свою заветную, несыгранную роль или действительно вожжа мужику под хвост попала и его понесло вразнос?! Бог весть. Но тысяча долларов потрескивала в руках — настоящие, зеленые, к тому же Лешка и сам завелся, старый лицедей-актер искренне нравился ему, а коли так, то будем сходить с ума вместе, благо компания бардзо добра.

Он продрался сквозь толпу до своего «УАЗа» (водитель бдительно сторожил машину и кейс с деньгами), плюхнулся на переднее сиденье и приказал решительно:

— В ресторан «Кавказ»!

— В Москве или здесь?

— Здесь, здесь!

Мотор заревел, пугая рядом стоящих, машина прыгнула, словно ей дали под зад пинка, но потом покатилась ровненько.

Владелец ресторана и алкогольной монополии Каменска Дадашев вкушал трапезу в зале собственного ресторана, сидя у окна и поглядывая на улицу. Он посмотрел на Лешку темными глазами, и ноздри его тонкого, орлиного, но заметно кривого носа слегка дрогнули.

— Алкоголем я тебя обеспечу под завязку, в цене сговоримся, обдирать не буду. Но дело ведь серьезное. Спаивать юрод нельзя. С нас за это голову снимут. Люди ведь должны что-нибудь немножко покушать. Как ты будешь решать эту проблему?

— Да черт его знает! — застонал Лешка. — Еще бочку селедки у тебя купить, бутербродов «на ход ноги» наделать, что ли?

— Слабо и несолидно. У меня есть такое предложение. Я недавно две машины по изготовлению пиццы купил. Опробовал и хотел продать. Moгy за полчаса запустить. Производительность довольно высокая, пиццы вылетают, как яйца из инкубатора. Раскаленные. Сделаем самые простые, дешевые. Все-таки горячая закуска. Я это вашей Антонине сразу предлагал, а она не поняла своей пользы.

— Уже не поймет никогда, — сказал Лешка рассеянно.

— Как это? — В глазах вспыхнула настороженность.

— Погибла она, не знаешь?

— Как погибла?! — едва слышно, но напряженно переспросил торговец.

— Да упала с машиной в реку. Судя по всему, по пьянке.

— Да?! — дернулся Дадашев. — По пьянке?! Убили ее, убили!

Лешка с удивлением обнаружил, что собеседник перепугался так, словно на него самого навели пистолет.

— За что ее убивать? — Лешка пожал плечами. — Правда, она в нашу кассу руку запустила.

— Сколько взяла?! — остро спросил Дадашев.

— Около миллиона…

Дадашев захохотал.

— Миллион, ой, спасите меня! Да она миллиардерша! В валю те. Она с такими людьми была связана, которые весь твой банк за завтраком купят, а уж потом будут делать бизнес! — Он осекся и сам себя спросил тихо: — Но за что они могли ее убить?

— Кто — «они»? — спросил Лешка.

Дадашев вздрогнул и ответил нервно:

— Не знаешь, так и не знай! Больше проживешь. Ах, я старый осел! Забудь этот разговор. И никому ничего не говори. Сколько пицц тебе надо?

— Ты что, Антонине деньги платил? И ее компании?