Приговорённые к совершенству

Вторым часовым — у входа в палатку — был, по счастью, Гасан, оправданиям которого командир поверил. Или сделал вид, что поверил — всё-таки двоюродный брат, а, не имея достаточных оснований, поднимать руку на родственника…

(Вообще-то, если в данной ситуации кто-то и заслуживал наказания, то, в первую очередь, сам Шамиль — после случившейся пертурбации именно он не проявил должной осторожности, в незнакомом лесу расположившись, будто в родном ауле! — но когда это, где и какой командир признался бы подчинённым в своей вине?)

Палатку, конечно, немедленно свернули, и, выставив две пары часовых, до утра перекантовались в «джипах» — ничего тревожного за остаток ночи более не произошло. При солнечном свете лучший в их отряде следопыт Марат, внимательно осмотрев ближайшие окрестности, пришёл к выводу, что стоявшего на часах Мирошниченко, скорее всего, похитили: в сухой прошлогодней траве остался заметный след от увлечённого в лес тела. Который метров через пятьдесят обрывался — дальше оглушённого Григория унесли то ли на руках, то ли на носилках. Что сильно осложняло дело: Марат, к сожалению, не был ни Чингачгуком, ни Дерсу Узала и мог различать только отчётливые следы, которых на подстилке из опавших листьев практически не осталось. Разве что там, где почва была помягче, просматривались бесформенные вмятины от ног похитителей, приведшие Марата к широкому ручью и далее потерявшиеся — враги оказались предусмотрительными, ничего не скажешь. Пройдя вверх и вниз по течению метров на триста, Марат убедился, что отыскать место, где похитители вновь вышли на берег, он не может и вернулся назад — туда, где они зашли в воду. И здесь следопыта ждал маленький сюрприз: отпечаток босой ноги — не всей ступни, а большого, указательного и среднего пальцев — у самой кромки быстро текущей воды, на крохотном кусочке ни травой, ни листьями не прикрытой почвы. Судя по размерам — принадлежащий подростку.

Это открытие, как всё непонятное, в сердца матёрых бандитов вселило особенную тревогу: с какой стати среди напавших ночью на часового — наверняка профессиональных налётчиков — быть босому мальчишке? Да и вообще — не та погода, чтобы разгуливать босиком! Хоть и южная, но всё же зима. Днём, при солнце, конечно, тепло, однако ночью… да и водичка в ручье — бр-р, холоднющая! Чтобы лезть в такую босыми ногами…

До Шамиля наконец-то дошёл весь драматизм той ситуации, в которой они оказались из-за случившегося вчерашним утром фантастического перемещения — о, если бы добраться до гада, затащившего их неведомо куда! С каким наслаждением Шамиль вырезал бы его чёрное сердце! Живьём искрошил на кусочки! Увы… не только добраться, но и узнать, что это за злой колдун осмелился так жестоко подшутить над ними, не было никакой возможности. А главное: закосневшим в праведности «воинам Аллаха» было совершенно неясно, что делать дальше: да, из этого жуткого заколдованного леса следовало немедленно убираться, однако — куда? Всё радио по-прежнему глухо молчало, а на восходе солнца окончательно определившись с долготой местности, они вновь удостоверились в смущающей воображение неприятной истине: да, долгота та самая, на которой их накрыла кошмарная розовая вспышка. И если в полдень, как можно точнее измерив угол возвышения солнца, они убедятся, что и на широте находятся той же самой, то… светопреставление, не иначе! Запросто можно сойти с ума!

На своё счастье, несмотря на постоянно декларируемую ими архирелигиозность, террористы были людьми очень практичными, суевериями, конечно, обременёнными, но настоящей — «высокой» — мистике совершенно чуждыми, и испытываемый ими страх перед неизвестным не перерос в сводящий с ума панический ужас. Напротив, поняв, что вляпались в серьёзную переделку, бандиты выказали себя хладнокровными опытными бойцами. Шамиль, имеющий большой опыт партизанской войны в Чечне, когда она ещё входила в состав России, распорядился отрыть землянку и оборудовать огневые точки. «Джипы» — повергнув в изумление следящих за чужаками мальчишек-разведчиков — загнали в лес и наскоро замаскировали жердями и хворостом. Окружили лагерь примитивной проволочной сигнализацией и поставили пятнадцать противопехотных мин, но когда на одной из них, менее чем через час после установки, подорвалась косуля — сняли: в кишащем зверьём лесу обороняться с помощью противопехотных мин — идея далеко не блестящая.