Приговорённые к совершенству

Мужчины наперебой заверили Ольгу, что здесь, конечно, неплохо, что если бы на несколько месяцев, они — с удовольствием. Однако навечно — тоска зелёная. Мир, в котором не надо ничего добиваться — ни умственно, ни физически — для растений. В крайнем случае — для животных. Но — не для людей. Не для тех, вернее — которые не считают себя растениями.

И только Ева грустно заметила: — Значит, я скоро исчезну?..

— Нет, Евочка, не исчезнешь, — успокоила Ольга. — Напротив, переместившись на Землю — обретёшь полноту существования. И ты, лукавая Змеюка, — женщина подмигнула подобострастно взирающей на неё рептилии, — тоже. А вас, лентяи и лежебоки, — мужчины запротестовали, но Ольга царственным жестом подавила их ропот, — обрадую. Из этого тёпленького местечка, этой мечты бездельников, изгонят нас не сегодня и не завтра. Успеете накайфоваться на всём готовеньком. У-у, дармоеды мои любимые!

«Лентяи», «лежебоки», «бездельники», «дармоеды» не сочли нужным возражать против Ольгиных инсинуаций — действительно! Чего хочет женщина…

Глава 5. Пришельцы и Большая Бледная Образина. Димка, прогони монстра! Неуязвимое чудовище. Быть съеденным — священное право вождя

Из чёрт те кем заброшенных в прошлое террористов, Упырь первым пожалел, что они открыли дикарям свои настоящие имена. Конечно, Речные Люди думают, будто их диковинные гости-пленники назвались употребляемыми при общении с чужаками псевдонимами — увы. Ни русскому Димке Ушакову и никому из чеченцев вовремя не пришла в голову эта предосторожность, а когда они сориентировались что к чему — стало поздно: все кому ни лень могли завладеть их настоящими именами. И, стало быть… при желании… тьфу-тьфу, сохрани Господь!

Вот только… не остался ли Бог в том, в настоящем мире? Не покинул ли Он их здесь — в сгинувшем чёрт те когда кошмаре? А иначе с какой стати его, Димку Ушакова, преследует по ночам большая скользкая тварь? Причём, не только во сне, но и наяву… Правда, что наяву — в этом он не совсем уверен… но кто это сейчас в болотце противно хлюпает в камышах? То ли что-то полощет, то ли не может никак напиться? Выдра? Бобёр? Енот? Или — Кикимора?

Ствол Димкиного автомата невольно смещается в направлении хлюпающих звуков — чёрт! Так и хочется засветить фонарик и скользнуть лучом по кайфующему в болотце гаду! А ещё пуще — садануть во тьму сокрушительной автоматной очередью! Ух, до чего же хочется! Чтобы разом и навсегда, испустив кровяные фонтаны, издох скользкий болотный гад! Перестал бы его преследовать и наяву, и во сне! Особенно — во сне…

Из состояния близкого к панике Ушакова вывела коснувшаяся его плеча мальчишеская ладонь — Иркат. Или — Грайх? А может — Аржак? У этих чёртовых дикарей чуть ли не десятку имён у каждого! Хитрые сволочи — знают, как защититься от колдовства! Разумеется, не от всякого, но от того, которое связано с именами — очень надёжно! Действительно, попробуй наслать порчу, когда не знаешь на кого конкретно. На Аржака? Ирката? Грайха? Да этот стервец ухохочется над твоими бессильными заговорами — и только! Ведь его настоящего имени не знают даже родители! Только он сам и Мудрая Седая Мать — главная колдунья у этих дикарей.

Между тем, «этот стервец» не сильно, но требовательно потянул Дмитрия за рукав — приглашая следовать за собой.

Упырь так до сих пор и не выучился бесшумно ходить по ночному лесу и потому понял, что врагов поблизости нет — в противном случае Иркат не потащил бы его за собой во тьме. То захрустит валежина, то треснет сухая ветка, то громко чавкнет соскользнувшая с кочки нога — да местные такого ходока услышат метров за триста! Если — не дальше. Так что…

Ушаков не ошибся: на поляне, на которую Иркат его вывел из чащи, тихо переговаривались бывшие в засаде воины — значит, действительно, ближе чем на километр нет никого кроме своих. И тем не менее Речные Люди сильно встревожены — почему? Ведь, помимо подозрительного хлюпанья в близком болотце, Димка не слышал ничего настораживающего: звериные взрёвывания, визг, рык, временами стремительный топот — обычные звуки ночного леса, и всё.