Приговорённые к совершенству

— Вы угадали, Леонид Александрович, — справившись с охватившим её волнением, ответила женщина, — я действительно из инвариантного мира. Но… Леонид Александрович, ведь параллельные миры — фантастика! И как вам только могло прийти в голову, что я из другой вселенной?! Ведь в том Ростове, куда я попала в первый раз, сколько ни твердила об этом допрашивавшим меня подонкам из МГБ — не верили! Всё допытывались, какая антисоветская организация изготовила ни на что не похожие фальшивые рубли. Идиоты! Кому и на кой ляд нужна фантастическая фальшивка! А они — представляете, Леонид Александрович! — отвечали мне на это, что в провокационных целях, для подрыва авторитета советской власти. Совсем дебилы! Их бы всех надо в дурдом, а они гады работают в следственных органах! Мучают до смерти ни в чём неповинных людей, и ловят от этого садистский кайф! Да ещё — получают зарплату! Чины и звания! Ей Богу, в том жутком монстре, который вдруг материализовался и бросился на них и на меня, было куда больше человеческого, чем в этих маньяках-следователях!

— Господи, Светочка, какие ужасы вы мне рассказываете! — воскликнул потрясённый Леонид Александрович, — в какой кошмарный мир угораздило вас попасть! Я просто не в силах себе представить, как могут жить люди в такой чудовищной России! Это что же должно было произойти с нашей несчастной страной, чтобы в ней пришли к власти такие исключительные мерзавцы?! Светочка, да как вы остались живы, побывав в столь ужасном мире? Не иначе — чудом! Нет, кто бы мог подумать, что в двадцать первом веке в Россию вернётся средневековье!

— В двадцатом, Леонид Александрович, — остановив причитания доктора, уточнила женщина, — после мировой войны и октябрьского переворота — в конце 1917-го года. И, знаете, — Света поспешила поделиться неожиданно пришедшей ей в голову мыслью, — мне вдруг сейчас показалось, что в большинстве инвариантных миров — тоже! Двадцатый век оказался катастрофическим для России. А во многих из этих миров — вообще! Для всего человечества! Ведь после того, как изобрели атомную бомбу, мир постоянно балансирует на тонкой грани, и далеко не во всех вселенных ему удалось на ней удержаться! Так что…

— Светочка, — разом севшим и задрожавшим голосом, едва справившись с судорогой, перехватившей горло, переспросил Леонид Александрович, — ради Бога извините моё нездоровое любопытство, но неужели ваша родная Россия походит на ту кошмарную страну, в которую вас забросил несчастный случай?

Света задумалась и ответила не сразу.

— И походит, и не походит, Леонид Александрович. Начать с того, что в моём родном мире России, как целого, не существует. Есть от пятнадцати до двадцати Суверенных Независимых Государств, и — где как. У нас в Югороссии — ещё терпимо, а в некоторых — ничуть не лучше чем там, куда меня нечаянно забросило Ольгино метасознание. Простите, Леонид Александрович, — вдруг спохватилась женщина, — но это разговор долгий, а вы сказали, что мы уже почти приехали…

— Конечно, Светочка, через пять минут будем на месте. И знаете… — доктору мучительно не хотелось подбивать свою пациентку на ложь, но в данной ситуации — вопреки всем своим внутренним нравственным установкам! — ложь Леониду Александровичу показалась предпочтительней правды, — по-моему, вам не следует рассказывать в госпитале, того, что вы сейчас рассказали мне. Нет, пожалуйста, не пугайтесь, ничего плохого с вами не случится в любом случае, но знаете… начнутся расспросы, психологические тесты… ведь, согласитесь, не всем будет легко поверить в вашу фантастическую историю о параллельных мирах…

— Короче, сочтут сумасшедшей и заберут в дурдом! — кратко резюмировала Светлана, — не беспокойтесь, доктор, буду молчать как партизан на допросе!

— Дурдом — это, вероятно, клиника для душевнобольных? Да, теперь я понимаю вашу озабоченность… но, Светочка, у нас никого никуда насильно не «забирают», как вы образно выразились. Против воли поместить в психиатрическую клинику человека можно только по заключению экспертной комиссии и решению суда — в том случае, если он обвиняется в тяжком уголовном преступлении. А партизаны, это из времён нашествия Наполеона? У Толстого в «Войне и мире» — да? Только, Светочка, я не помню, чтобы они там особенно молчали. Всё больше с саблями наголо — орут, рубят, добивают несчастных французов. Или в вашем мире слово «партизан» имеет и другое значение?

— Имеет, Леонид Александрович. Вернее, не то что бы другое — другая была война. — На секунду задумавшись, ответила Света. — Несравненно страшнее. Русских на ней погибло около тридцати миллионов человек. Простите, Леонид Александрович, но это долго рассказывать. Вы лучше — вот что… если меня в больнице спросят про деньги и паспорт… ой, нет! Придумала! Конечно, если это вас не очень затруднит… пожалуйста, Леонид Александрович, оставьте мою сумочку у себя — ладно? А в больнице я скажу, что потеряла деньги и документы. Ну — когда мне стало плохо. Ведь можно — а?