Приговорённые к совершенству

— Да, Светочка, значительно дальше, — затянувшись ароматной папиросой, ответил врач, — за холмом розарий с ещё одним небольшим озерцом, потом аттракционы, тисовая аллея — в общем, где-то около километра. Ведь чего-чего, а земли в России достаточно, так что нет никакой нужды вместо городов строить муравейники. Разве что — сиюминутная экономическая выгода, но это весьма сомнительный аргумент. Выигрывая на транспорте и коммуникациях, мы, в этом случае, безнадёжно проигрываем в главном — в качестве жизни. В физическом и, особенно, психическом здоровье горожан. Ведь скученность неизбежно ведёт к нервным перегрузкам, стрессам и прочим «прелестям» индустриальной цивилизации. Слава Богу, в России это поняли уже к середине двадцатого века и отказались от «экономического крохоборства», которое, в перспективе, не только ничего не экономило, но оборачивалось огромными материальными, а главное, духовно-нравственными потерями, не говоря уже об элементарном физическом здоровье людей. Конечно, понять — это одно, а воплотить в жизнь — другое: только в семидесятые годы прошлого века Россия стала достаточно богатой, чтобы отказаться от небоскрёбов, бензиновых двигателей и стесняющей парки, сады и скверы агрессивной городской застройки. Зато с тех пор даже в Москве и Петербурге не построено ни одного жилого дома выше трёх этажей. Да и производственных и административных зданий — крайне немного. Ну, там — телевизионные башни, релейные линии, церковные колокольни, элеваторы… Простите, Светочка, — спохватился Леонид Александрович, расхвастался тут перед вами, как кулик в болоте. Будто в том, что повезло родиться именно в этой, в сравнении с вашими описаниями исключительно благополучной России, есть моя личная заслуга!

— Прощаю, Леонид Александрович, — улыбнулась Света, — за вашу добрую, умную, процветающую Россию! И за мою, — подумав секунду, женщина присоединила к своему тосту ещё несколько слов, — далеко не столь счастливую, родную, многострадальную Югороссию. Которая, надеюсь, со временем станет вполне приличной Россией!

Сказав эти слова, женщина допила остававшееся вино и, поставив на столик пустой бокал, обратилась к доктору совсем будничным, немного уставшим голосом:

— А нам не пора, Леонид Александрович? Мы, кажется, немного засиделись — вам ведь может влететь от вашей жены? Да и мне — за компанию?

— Пора, Светочка, — посмотрев на часы, отозвался доктор, — уже без двадцати восемь — моя Мария Семёновна, того и гляди, начнёт беспокоиться.

Оказалось, что симпатичный двухэтажный особнячок Леонида Александровича находился как раз в том самом роковом проходном дворе (вернее, саду!), где начались Светины приключения. Поставив машину в примыкавший к дому гараж, в котором находился ещё один автомобиль — не комбинированный, а только электромоторный, для поездок по городу — доктор открыл внутреннюю дверь и, правой рукой сделав гостеприимный жест, пригласил Свету подняться по отлогой короткой лестнице:

— Прошу, Светочка, Мария Семёновна горит желанием познакомится с вами.

В просторной сквозной прихожей — от лестницы из гаража до парадного пандуса — Свету встретила одетая в красивое домашнее платье, полная, ухоженная, приветливо улыбающаяся женщина.

— Светлана Владимировна, — доктор представил гостью своей супруге, — знакомься, Машенька.

Мария Семёновна поклонилась, поздоровалась, назвала себя и пригласила Свету к столу. В ответ на что, попросив прощения у жены и гостьи, доктор сказал:

— Светочка, если вы не очень проголодались, я бы хотел похвастаться своей небольшой коллекцией живописи — пока не стемнело, чтобы вы могли увидеть её при естественном освещении. Конечно, она не идёт ни в какое сравнение с собраниями профессора Вовси, адвоката Енгибарова, инженера Глухова или губернатора Стрельникова, не говоря уже о промышленниках-меценатах Слащёве, Игнатьеве, Попандопуло, Белояне, Зарайском, Моргенштерне, Дутове. Ведь в основном благодаря их поддержке, начиная с сороковых годов двадцатого века, сложилась ныне известная во всём мире Ростовская Школа Живописи. Но всё-таки и у меня есть пять замечательных картин Александра Жданова и две Леонида Стуканова — самых выдающихся представителей этой школы последней четверти прошлого и начала нашего веков.

Светлана не считала себя знатоком изобразительного искусства, но всё же не без интереса ходила не только в музей, но и во время учёбы в университете посещала ежегодные выставки современных ростовских художников — правда, не запоминая имён авторов даже понравившихся ей картин. И потому приглашение доктора женщина приняла с большой охотой — не только из благодарности ко всему сделанному для неё Леонидом Александровичем, но искренне заинтересовавшись: надо же! Мало того, что в этой России обыкновенный врач имеет особняк, два автомобиля — он вдобавок может позволить себе покупать картины!