Приёмная дочь Бабы Яги

Прижав к груди платье, Ёжка кивнула и кинулась в спальню мерить обновку. Терентий только в усы насмешливо фыркнул, проследив, как подопечная скрылась за ширмой, попискивая от восторга. Чуть погодя фамильяр с удивлением проследил полёты снятых и отброшенных в сторону Златкиных вещей, а ещё мгновеньем позже мог любоваться и на саму Ягусю обряженную в длинное белое свадебное платье с красной вышивкой.

Девушка медленно вышла из-за ширмы, осторожно поправляя новый наряд, и направилась к зеркалу. Платье, пролежавшее не одну седмицу в сундуке, отчего-то было совсем не помятым, так кое-где складочки были, но и они быстро исчезли. Разгладив кончиками пальцев широкие вышитые манжеты, царевна остановилась и, в конце концов, решилась взглянуть на себя в зеркало.

В зеркальных глубинах отражалась невысокая девушка, белокожая и золотоволосая, нервно сжавшая пальцы в замок. Златослава всегда знала, что она красива, об этом говорили все мужчины хотя бы мельком видевшие дочь царя Кощея. Но одно дело слышать об этом от других и совсем иное самой, наконец, поверить в то, что она действительно красавица. Конечно, по меркам Белояжского и Светорецкого царства излишне стройна, даже худощава была дочка Ростислава Всеволодовича, да и привыкли там считать красивыми полнотелых и круглолицых девушек. Но всё же…

Овальное лицо, с чётко очерченным подбородком, полноватыми губами, узким чуть длинным носиком и высоким чистым лбом некрасивым назвать было нельзя. Большие широко расставленные серо-голубые глаза своим цветом напоминали бескрайние просторы Ледяных Островов и затенены были длинными, густыми и тёмными ресницами. Аккуратные брови тонкими дугами изгибались, делая лицо выразительным и чуть ироничным. Густые золотисто-русые волосы, сейчас заплетённые в простую косу, распущенными достигали бёдер. Всё же хороша она, что ни говори, жаль только жених её такой не увидит!

— Налюбовалась? — тихонько спросил царь Кощей, возникший за правым плечом дочери, и с гордостью прибавил. — Ох и красавица ты у меня, доченька!

— Полно, батюшка! — смутилась молоденькая Ёжка и смущённо покраснела.

— Ну-ну, не смущайся! Ты у нас действительно девица-краса! — покачал головой Ростислав Кощей и, чуть повысив голос, позвал. — Марфушка, будь любезна помоги хозяюшке своей волосы расплести и расчесать, да украшения соответствующие подберите!

— Как пожелаете, — счастливо улыбнулась домовая, возникнув в спаленке и утирая слезы умиления крохотным платочком.

— Вот и славно, — подвёл итог Кощей и сообщил. — А я пойду нужное для церемонии готовить. Всё действо снаружи проходить будет, так что поверх платья плащ накинь, я его тебе на лавке оставил, там же и сапожки тебя дожидаются. Всё, я пошёл, а вы давайте готовьтесь. До полуночи мы должны всё успеть!

Ростислав Всеволодович ушёл, а Златослава присела на краешек стула, позволяя Марфе себя расплести и расчесать. С этого момента всё происходило словно во сне, немного тревожном, странном, но совсем не страшном, а наоборот сулящем в будущем что-то хорошее и неизведанное.

Отступление.

На поляне у окраины берёзовой рощи полукругом расположились громадные каменные столбы, испещрённые затейливой резьбой, изображавшей сцены сотворения мира Отцом-Небом и Матерью-Землёй. Святилище это для Лиходольского княжеского рода являлось единственным местом, где скреплялись супружеские узы будущих правителей сих земель. Святилище было древним, и даже Будимир Давыдович Лиходольский с уверенностью не мог сказать, кто из пращуров воздвиг его в незапамятные времена. Подле самого высокого центрального столба расположилась плоская белоснежная овальная плита-алтарь, которая в отличие от чернильно-чёрных с редкими вкраплениями золотистых искорок столбов, была гладкой и отполированной. Из-под каменного алтаря пробивался родник, чьё устье было выложено слюдяными пластинами на несколько саженей вперёд, а дальше впадало в небольшое кристально чистое озерцо, окружённое старыми плакучими ивами, словно стражами. Озеро было настолько чистым, что дно просматривалось без труда даже с берега. Этот дивный уголок всегда был напоен покоем и безмятежность, но не этой ночью.