Приют гнева и снов

Смех слишком громкий, мои слова тонут в нем, а санитары смотрят, сложив руки, как лоб женщины наливается кровью, пока наконец она не раздирает кожу кружкой и молоко смешивается с кровью.

– Прекратите! – Я поднимаюсь.

Шлеп-шлеп-шлеп.

– Остановите ее! – Я подбегаю к женщине и выхватываю чашку у нее из рук. Она скользкая от крови. Я роняю ее. На моих руках и платье кровь и молоко. Кровь и молоко.

Я поворачиваюсь к двери. До нее так далеко, а желудок уже скручивает. Воздух. Мне просто нужен воздух. Пытаюсь стряхнуть слизь с рук, но все еще чувствую ее на коже. По мне прокатывается волна дрожи, еще одна – и вот я уже снаружи в коридоре. Кто-то подхватывает меня под локоть.

– Успокойся. – Это Такер. Она обнимает меня.

– Дыши, Мод. Все в порядке.

– Нет, не в порядке. – Я вытягиваю руку, покрытую смесью крови и молока. – Нет.

– Мы это смоем. Все смоем. Вот увидишь.

Ее ровный голос успокаивает меня, и дрожь постепенно отпускает меня.

– Это все молоко. Молоко и кровь, – не успокаиваюсь я.

– Понимаю. – Она ведет меня в умывальную, поворачивает кран и подносит к нему мою руку, нежнейшими прикосновениями смывая всю грязь, словно мать – ребенка. – Почему это так тебя расстроило? – спрашивает она, не глядя на меня и сосредоточившись на руках.

Меня снова сотрясает дрожь. В глазах щиплет, и я отворачиваюсь, но слезы все равно капают.

– Я провожу тебя в твою комнату, хорошо? – По ее веселому голосу нетрудно догадаться – она поняла, что я плачу. Поняла, но притворяется, что ничего не знает.

Какая-то печаль или потеря, или безграничное горе бурлит во мне, пока я не чувствую, что оно вот-вот вырвется наружу. Я не решаюсь дышать, чтобы не дать ему вырваться. Как только мы добираемся до моей комнаты, я бегу к окну и вглядываюсь в даль.

– Отдыхай, – говорит она.

Я киваю. Уходи, ради всего святого уходи.

Дверь закрывается. Я жду, дышу и… и ничего. Меня не накрывает волной горечи, наружу не рвутся причитания, сердце не разрывается на части, слезы не льются ручьем. Ничего. Я смотрю на рощу. Это не мои деревья. Возможно, это даже не боярышник. За ними нет ни болота, ни переплетенных тел любовников, ни гниющих тел. Это просто скопление деревьев на краю поля, как миллионы других, и даже больше. Возможно, болота здесь никогда и не было. Возможно, его никогда не было.

В замке поворачивается ключ. Я заталкиваю карандаш в рукав, пока его кончик не упирается мне в ладонь. Но это всего лишь Такер, а с ней – Диамант. Я опускаюсь на кровать.

– Миссис Такер сказала мне, что вы немного расстроились. – Диамант придвигает стул и садится. Такер стоит рядом с ним и передает ему мои записи. Его внимательные глаза наблюдают за мной. – Как вы себя чувствуете сейчас?

– Прекрасно, – говорю я. Быстро смотрю на Такер и перевожу взгляд.

– Вас расстроило молоко? – Он смотрит на Такер.

– И кровь, – поясняет она.

– Ах вот как! Почему же это так вас расстроило, Мод? Можете сказать?

– Нет. – Почему я лгу? Где-то в глубине души я знаю ответ. Я знаю его, но мне слишком трудно заглянуть в это воспоминание, чтобы ответить. – Там слишком темно. – Я не хотела произносить это вслух, но ответ вырвался сам собой.

Диамант хмурится.

– Слишком темно?

– То, что… – Я делаю неопределенный жест. – То, что произошло. Это слишком мрачно. Я не хочу вспоминать.

Вот. Наконец-то я это сказала.

Теперь они оставят меня и я смогу вернуться к своей привычной жизни – к привычному безумию, знакомому, удобному безумию.

Диамант бросает взгляд на Такер.

– Что вы думаете, миссис Такер?

– О! – Ее лицо вспыхивает. – Я… э-э… – Ее глаза перебегают с меня на Диаманта и обратно. – Если судить по реакции Мод, – она сглатывает, откашливается, – то можно предположить, что в прошлом кроется какое-то переживание, которое нам еще предстоит выяснить, так?

Диамант кивает.

– Именно.

– Нет. – Сердце гулко стучит. – Нет, там ничего нет, ничего там не скрыто. Ничего.

– Конечно, нам запрещено прибегать к гипнозу, – бормочет он, постукивая ручкой по блокноту. – Есть один вариант, но там довольно холодно, вот в чем загвоздка – недостаточно комфортно из-за холода. – Он смотрит в пространство. – Нам понадобятся одеяла и прочее, а еще смотритель. – Он улыбается Такер. – Вы бы согласились, миссис Такер?

– Да, доктор.

Наконец он смотрит на меня.

– Если вы скажете кому-нибудь, Мод, я потеряю место.

– Скажу – что?

Он понижает голос.

– Что мы продолжим наши сеансы в тайне.

– Кому я скажу? – удивляюсь я. – Все равно никто не верит ни единому моему слову.

– Мы верим, – возражает Диамант. – Мы верим каждому вашему слову.

Я перевожу взгляд на окно – к яркому небу и темным, сизым тучам, собирающимся на горизонте. Эти тучи пришли за мной. Они надвигаются, и их не остановить.

Такер приходит после обеда на следующий день, в то время, когда лечебница погружается в сонное оцепенение.

Она ведет меня вниз по лестнице, прижимая палец к губам, когда мы проходим мимо палаты сумасшедших. На этот раз мы идем не в кабинет Диаманта, а спускаемся еще на один лестничный пролет, в подземелье – в подвал. Уомак заключил меня именно сюда. Здесь все еще пахнет капустой. Я делаю шаг назад.