Приют контрабандиста

Настя и Гаммер рассовали по карманам недоеденные шоколадки и поторопились за Вихрой, а я задержалась, чтобы собрать разбросанные ими обёртки. Удовлетворилась тем, что аккуратной кучкой сложила мусор на столе – купить в комнату мусорное ведро никто не догадался. Ворча, нагнала остальных и увидела, что перед нами открылся самый обычный коридор с паркетным полом.

Когда на белёных стенах вспыхнули колпачки электрических канделябров, я различила два ряда дверей и начинавшуюся в конце коридора лестницу. Не хотела разносить грязь по паркету и предпочла снять сапоги. Гаммер последовал моему примеру, а Настя и Вихра пошли в обуви. Старались идти тихо, с опаской трогали ручки. За нами протянулась цепочка влажных следов. Наши с Гаммером носки были ничуть не чище сапог.

Все двери оказались заперты. Только одна подалась. Йозас не обманул. Мы попали в ванную комнату! По центру стояла светло-зелёная фарфоровая ванна с напольным смесителем и ножками в виде звериных лап. Над раковиной в углу возвышалось тяжёлое зеркало в раме из слоновой кости, на полочках лежали белоснежные полотенца, на кованых крючках висели такие же белоснежные халаты. Комната сияла и немножко пугала своей роскошью, однако Настя смело зашагала по золотистой напольной плитке. Её внимание привлекли не ванна и не зеркало, в которое нам даже заглядывать не хотелось, до того мы были грязные и вымотанные, а единственное расположенное под потолком окошко. За ним прятался мрак.

Я с трепетом представила, как за стенами комнаты в глубине пещерной тьмы скрываются глыбовые навалы и сталагнатовые решётки, затем осмотрела фарфоровую ванну и нашла витиеватый фабричный знак, указывающий, что она сделана в Техасе. Я уж думала, что после щеглоголовых статуй и полноростового турникета ничему не удивлюсь… И ведь всё это техасское великолепие Смирнов обустроил в недрах Кован Кая! Нет, он точно был безумцем – здоровому человеку и в голову не придёт ничего подобного! Ну или очень одиноким человеком. Одиноким, старым и богатым.

Настя убедилась, что из крана бежит вода, но ванну принимать отказалась. Предпочла отправиться с нами по коридору, и вскоре мы добрались до лестницы. Обернувшись и взглянув на покинутую нами комнату с холодильником, я увидела, что в ней по-прежнему горит свет. Датчики движения сломались. Или в отличие от датчиков в сокровищнице не спешили выключать светильники.

Я мысленно унеслась обратно в колодец с винтовой лестницей, спустилась к турникету, добрела до озера Харона, и мне стало не по себе от осознания, что удобства городского особняка здесь соседствуют с первозданной дикостью. Я не забыла, что металлическая дверь в колодец теперь закрыта, но мне захотелось дополнительно подпереть её хоть диванчиком, хоть столом, чтобы уж наверняка оградить себя от обитавших за ней страхов. Возвращаться к металлической двери я, конечно, не собиралась. Поторопилась за Настей, Гаммером и Вихрой. Вчетвером мы поднялись по каменным ступенькам, прошли коротенький коридор и, когда высоко над нами зажглась хрустальная люстра, обнаружили, что лестница вывела в парадный зал. Мы ещё сделали несколько шагов и, оробев, остановились. Ожидали, что попадём в очередной лабиринт, а тут действительно почувствовали себя внутри особняка.

Потолок вздымался на высоту двух этажей и казался ячеистым, потому что его покрывали квадратные декоративные дранки и каждая дранка была заключена в деревянную раму. Цепь, удерживавшая люстру, уходила в больший ромб с резным лучистым солнцем. И потолок был искусный, а боковые стены поднимались незатейливые, лишь выкрашенные в белый и расчерченные вертикальными полосами лилового багета. Между багетом напрашивались какие-нибудь холсты, гобелены или хотя бы настенные часы, однако ничего подобного я не заметила, как не заметила и других излишеств, отчего парадный зал, несмотря на общее великолепие, казался оформленным сдержанно. Немногочисленная мебель, спрятанная под белые чехлы, усиливала это впечатление.

Узенькие внутренние галереи условно делили переднюю и заднюю стены на два независимых этажа. Над галереями и под ними располагались окна, закрытые зелёными жалюзи, а в передней стене я увидела и стеклянные парадные двери с деревянным переплётом. За дверями привычно таилась темнота.