Приют вечного сна

«Любопытно, когда начались галлюцинации? – подумал медик уже с чисто научным интересом. – Был ли я в действительности в обсерватории? Видел ли трупы американцев? В принципе галлюцинации могли начаться намного раньше. Возможно, все события минувших двух дней – лишь плод моего больного воображения».

Доктор с силой потер пальцами лоб. Яркий свет настольной лампы мешал ему сосредоточиться, и он выключил лампу. Несколько секунд Александр Натанович сидел в темноте, пытаясь собрать разрозненные и ускользающие мысли воедино, и ему это уже почти удалось, как вдруг внимание его привлек слабый шорох.

5

Шорох доносился от двери. Доктор Кон прислушался. Шорох повторился. Кто-то еще был в комнате. Доктор протянул руку к лампе. Щелчок – и комната наполнилась желтоватым светом.

На кровати сидела черноволосая женщина в больничном халате. Александр Натанович сглотнул слюну, но заставил себя усмехнуться и подумал: «Всего-то? Хотя… Возможно, это только начало».

Женщина чуть шевельнулась, затем посмотрела на доктора большими карими, будто бы влажными глазами и тихо сказала:

– Простите, доктор. Я вас разбудила?

Доктор Кон молчал, хмуро разглядывая женщину. Она улыбнулась:

– Я не знала, что вы спите.

– Я не спал, – неожиданно для себя самого сказал Александр Натанович.

– Но у вас сонное лицо, – возразила женщина. – Можете снова выключить свет, если хотите.

Доктор ничего не сказал. Он продолжал неподвижно сидеть в кресле, уставившись на женщину нервным, напряженным взглядом. Она снова улыбнулась.

– Доктор, вы, кажется, не ожидали меня здесь увидеть. Я вас напугала?

Александр Натанович облизнул губы и сухо проговорил:

– Вас нет. Вы – мой бред.

– Правда? – На смуглых щеках женщины за-играли ямочки. – Тогда вы не будете возражать, если я разденусь и приму у вас душ? В больничной душевой ужасно холодно. Да и противно. Она больше похожа на помывочный пункт для покойников.

Не дожидаясь разрешения, незнакомка поднялась с кровати и стала расстегивать халат. Секунда – и халат, мягко прошуршав, упал к ее ногам. Под халатом у женщины ничего не было. Она стояла посреди комнаты – смуглая, крепкая, с большими, налитыми грудями. Стояла и смотрела на доктора.

– Вас не смущает моя нагота? – спросила женщина насмешливо.

Александр Натанович разжал губы и тихо сказал:

– Я доктор. Меня ничто не смущает.

– Тогда, может быть, вы проводите меня в душевую? Мне немного не по себе.

Доктор Кон сглотнул слюну, но не двинулся с места. Женщина прищурила карие глаза.

– Ну же, доктор? Позаботьтесь обо мне. Ведь вы так хорошо умеете заботиться. Не бойтесь меня. Это будет не опаснее, чем вырезать аппендицит!

Она улыбнулась, блеснув полоской белых зубов, и доктора Кона прошиб пот.

– Тебя нет, – выдавил из себя Александр Натанович. – Ты существуешь только в моем мозгу.

– Правда?

Женщина улыбнулась, потом медленно подошла и положила ему руки на плечи. Ноздри доктора Кона уловили слабый запах пота. Всмотревшись в его лицо, женщина спокойно произнесла:

– Вы плохо выглядите, доктор. Кажется, в холодильнике есть бутылка коньяка. Почему бы вам не выпить рюмку? Это поможет вам прийти в себя.

– Я… не пью, – с трудом выдавил Александр Натанович, стараясь не смотреть незнакомке в глаза.

– Вот как? Но когда вы меня убивали, вы были пьяны.

Внезапно доктор Кон все вспомнил. Имя женщины – Мария Линевич. Операция, которую он ей проводил, являлась диагностической. Мария Линевич, тридцати пяти лет от роду, ощущала сильные боли в животе, и никто не мог установить их причину. Анализы были весьма противоречивы. Перед тем как маска анестезиолога опустилась пациентке на лицо, Мария посмотрела на врача (у нее были большие карие и словно бы влажные глаза) и спросила:

– Доктор, это опасно?

– Не опаснее, чем вырезать аппендицит, – с улыбкой ответил ей доктор Кон.

И вот теперь Мария Линевич оказалась здесь, в его комнате на полярной станции, и смотрела на него своими карими и как будто влажными глазами.

Александра Натановича обуял страх.

– Прочь от меня! – крикнул он и изо всех сил оттолкнул от себя женщину.

Она упала на пол, но тут же села на полу, широко и бесстыже расставив ноги, и уставилась на доктора Кона влажными карими глазами. На животе у нее стал вспухать багровый шрам, и вдруг он разверзся, словно по смуглой коже полоснули скальпелем.

Александр Натанович поднялся с кресла и, стараясь не смотреть на истекающую кровью женщину, пошел к двери. Ноги у него сделались ватными, в ушах громко стучала кровь, и по пути он вынужден был остановиться, схватиться рукой за спинку кресла, чтобы не упасть.

Стоя у кресла, доктор Кон слышал, что женщина у него за спиной поднялась с пола, а потом до его слуха донеслось мягкое шлепанье босых ног. Она шла к нему.

– Нет… – хрипло прошептал Александр Натанович. – Тебя нет… Ты всего лишь моя галлюцинация…

Он был готов признать, что пал жертвой собственного сумасшествия, но значило ли это, что нужно сдаться без борьбы? На него навалилась адская усталость. Нет смысла сражаться за недостижимое, когда твой собственный разум против тебя. И все же…