Прикамская попытка – 2

Вот свезло, так свезло, как говаривал незабвенный Полиграф Полиграфович Шариков, от таких результатов у меня чуть не слюна потекла. И не только у меня, много рабочих и мастеров, освобождённых и бежавших с Демидовских заводов, давно скучали по знакомой работе. Они и начали разворачивать выплавку чугуна, обзавелись своими бригадами китайцев, оставив мне чисто административные хозяйственные функции. Мужики за несколько лет соскучились по работе, загоняли китайцев, но, темпы строительства и подготовки производства набрали фантастические. Уже через два месяца, до наступления холодов, провели первые плавки, доставили в городские мастерские тридцать пудов вполне приличного чугуна. На него буквально набросились кузнецы и сормовские механики. Те к этому времени давно перековали трофейный хлам и ждали настоящих объёмов работы.

Вообще, той осенью все работали с небывалым подъёмом, задерживаясь до поздней ночи. Никаких семейных скандалов за зиму я не слышал, жалоб от жён не поступало. Ещё бы, каждая семья и даже холостяки получили свою долю китайских трофеев. От комплектов одежды и тканей, посуды и палаток, до различных безделушек, подсвечников и прочей мелочи. Женщинам, занимавшимся хозяйством, хватало хлопот с новыми приобретениями. Более крупное и ценное имущество, как повозки, большие котлы для пищи, офицерские шатры и несколько лошадок, мы выставили на продажу. Деньги у наших горожан водились, коммунизма во Владивостоке не было. За работу, что характерно, все наши мастера и рабочие получали твёрдую плату серебром. Другое дело, что оставшиеся без работы по причине отсутствия железа рабочие перебивались случайными заработками, до выплаты пособий безработным мы ещё не дошли. Правда, работы за последний год всем хватало и по хозяйству, обустроиться, распахать целину, посеять и собрать урожай. Так, что мужики не просиживали время на крылечках, но, по настоящей работе соскучились.

Поступавшие отливки буквально с повозок шли в работу, уже в начале ноября мастера кузнечного производства, оружейного, даже механики Николая Сормова пришли просить помощников. Сколько могли, набирали из башкирской и вогульской молодёжи. Однако, постепенно всё больше китайцев переходили работать на производство. Интересно, что китайцами их назвали только мы, сами они делились чуть не на десяток племён, с разными языками и внешностью, порой не понимали друг друга. Поэтому все стремились быстро выучить русский язык и разговаривали между собой исключительно по-русски. Примерно, как на Кавказе, где русский язык лет триста служит единственным способом межнационального общения между многочисленными, но гордыми народностями.

Наши три капитана добрались на юге до корейского порта и успели сделать туда два рейса, пока нашу бухту не сковало льдом. Причём второй раз туда ходили только наши ребята, без иностранцев. Там удалось продать немного наших трофейных мечей и доспехов, шкуры каланов и часть трофейного чёрного пороха. Подозреваю, что нас здорово нагрели, но сам факт прибрежной торговли радовал. Жаль, что купить у корейцев было нечего, немного хлопковых тканей и зерно. Однако, контакты с соседями рано или поздно придётся наводить, с этой целью Клаас привёз трёх бездельников, нанятых в порту. Их сразу взяли в оборот наши учителя и командиры, изучая разговорный корейский язык. Я тоже вынужден был дважды в неделю присоединяться к их занятиям, показывать пример. Не испытывая желания к изучению иностранных языков, я понимал, что китайский и корейский в этих краях необходимы.

Наши корабелы не подвели, как и обещали, спустили на воду три парусных корабля, вполне пригодных для открытого океана. Клаас безоговорочно принялся осваивать военное судно, его мы планировали за зиму вооружить шестью пушками. Ганс и Фриц нещадно гоняли матросов по мачтам и реям своих торговых кораблей. Все трое обещали к весне подготовить свои корабли и команды к плаванью в Европу.