Приказ

— Я только на одну минутку зашла! — С этими словами Мари вошла в комнату Альби, который сразу же почувствовал, что в его жилище появилась соблазнительно-красивая здоровая женщина.

От Мари пахло тонкими нежными духами. Уже один запах таких духов не может не волновать мужчину. И хотя Альби решил держать себя в руках, это ему плохо удавалось.

Заметив на письменном столе Альби его записи, какие-то книги, журналы и газеты, разбросанные в беспорядке, Мари скривила свои очаровательные губки и насмешливо заметила:

— Политика, политика, кругом одна политика! Сейчас все занимаются политикой, она будто заворожила всех. Вся страна сейчас похожа на сумасшедший дом, в котором люди забыли, как им следует жить. Разве это правильно, Альби, как ты думаешь, дорогой?

«Одна минуточка» явно затягивалась: Мари не переставала болтать обо всем на свете. Она сразу же перешла с Альби на «ты», как в старые добрые времена, когда оба были еще детьми. Мари, нисколько не стесняясь Альби, сказала, что генерал Берти официально просит ее руки, и тут же с ангельской непосредственностью и целомудренностью спросила:

— Как ты думаешь, Альби, могут быть по-настоящему счастливы супруги, которых разделяет возрастная пропасть в двадцать лет? — и, не дожидаясь ответа, продолжала: — Представь себе, Альби, нашелся человек, который намерен принудить Берти подать в отставку. В военном министерстве появился какой-то новичок по фамилии Бем, государственный секретарь по военным делам, который прилагает все усилия, чтобы уволить из армии некоторых генералов и полковников, тех, кто не угодили новому режиму и в душе сохранили верность королю. Бедняга Берти сейчас чувствует себя таким несчастным. Он говорит, что короля Карла якобы принудили подписать какое-то секретное письмо, которое майор Пожгаи и повез в Париж. Финансовое положение Берти и без того не из блестящих, а как же он станет жить на ту более чем скромную пенсию, которую ему назначат? Хорошо еще, что Берти по характеру оптимист и отнюдь не видит будущее темным. Он говорит, что скоро этому глупому маскараду придет конец, более того, думает так не он один, а многие. Хочу сказать, что я в этом отношении совершенно с ним согласна.

Альби от души рассмеялся.

— Вот ты, Мари, поносишь политику, — заговорил он доброжелательным тоном, — а сама, откровенно говоря, занимаешься тем же самым.

По тону его голоса Мари поняла, как именно ей следует действовать, и, мгновенно приняв решение, села Альби на колени.

— Ты прав, — шепнула она, наклонясь к его уху и обдавая его своим горячим дыханием, — не будем заниматься этой паршивой политикой. — И в тот же миг ее пухлые нежные губы впились в губы Альби.

Но тут, как назло, вернулась Сударыня и прервала их идиллию. После этого Мари уже не могла оставаться в доме и попрощалась с Сударыней, предварительно уговорив Альби зайти к ней сегодня вечером.

— Сегодня у меня соберутся замечательные люди, — соблазняла она Альби, — так что будет совсем неплохо, если ты познакомишься с ними.

Мари ушла, оставив в квартире запах своих духов, и этот аромат не давал Марошффи покоя, настраивал его на воспоминания. Оказалось, что этому дню было суждено остаться в памяти Альбина не только из-за визита Мари.

Спустя полчаса после ухода Мари Шлерн в квартиру Сударыни ворвался — более точное слово подобрать трудно — барон Гот. Его вторжение было настолько неожиданным и бурным, а поток слов, каким он разразился, таким обильным, что вдове и Альби ничего не оставалось, как молча дать барону выговориться.

Барон сначала на чем свет бранил телефонную связь, транспорт и беспардонность кучеров наемных экипажей, а затем как бы между прочим сообщил, что он, едва успев смыть с себя дорожную пыль, примчался сломя голову именно сюда.

Не переставая говорить, барон то и дело дотрагивался до Марошффи, ощупывал его руками, словно желая лишний раз убедиться в том, что тот жив, здоров и находится здесь.

Перебрав все второстепенные темы, он наконец заговорил о судьбе дочери.

— Эрика страшно переживала из-за тебя! — с патетикой заявил барон, обращаясь к Альби. — Более того, она прямо-таки извелась вся, много плакала, умоляла итальянские власти выдать ей разрешение на выезд в Австрию через Тироль, но так и не получила его. Тогда, она заручилась поддержкой наших хороших друзей в Швейцарии, которые пообещали достать ей такое разрешение у немцев, с помощью которого она доберется до Вены через Кемптен-Мюнхен, Розенгейм, Зальцбург, Линц…

Тут барон углубился в описание маршрута, как будто в данный момент в этом заключалось самое главное, и только потом заговорил о тех условиях, в которых жила все это время Эрика.