Приказано жениться

Григорий сразу же углядел Головину. Она кружилась с завязанными глазами, юбка небесно-голубого с золотым шитьем платья качалась в такт шагам. Какой-то хлыщ подскочил к ней и обнял. Смеясь, Головина сорвала с глаз повязку, оказавшуюся офицерским шарфом и горячо поцеловала мужчину.

Белов в раздражении отошел от окна. Его уязвило то, как быстро ему отыскали замену. Впрочем, что еще ожидать от искушенной дворцовой жизнью бывшей фрейлины.

Двери, наконец, распахнулись. Рассумовский вышел, слегка посмеиваясь.

— Гриша, — ласково позвал он преображенца. — Зайди! Государыня кликать изволит!

Привычно одернув мундир, Белов шагнул за порог и оказался в дубовом кабинете, принадлежавший еще самому Петру Великому. Щелкнув каблуками, преображенец почтительно замер, стараясь не обращать внимания ни на царивший на столе беспорядок, ни на ворох бумаг, рассыпавшихся по полу.

— Ну подойди что ли, Белов, — императрица расправила смятые кружева на груди, и лукаво посмотрела на незадачливого преображенца. Губы Елисаветы Петровны слегка припухли, а глаза особенно сверкали. — Вижу, уже заступника себе нашел?

— Так Алексей Григорьевич сами изволили… — понимая, что государыня в благостном расположении духа, преодраженец дерзко улыбнулся.

— Ну что Алексей Григорьевич изволил, я то знаю, — императрица рассмеялась собственной шутке, потом с почти томной нежностью взглянула на молодого офицера. — Эх, Белов, Белов! Вот ведь дурная голова, что ногам покоя не дает! Сам все придумал? Али подсказал кто?

— Сам, — усмехнулся Григорий.

— Ладно, так и быть, просьбу твою уважу… и с Марфой сама поговорю, чтоб язык за зубами держала…

— Спасибо, — совершенно не по уставу поблагодарил Белов.

Императрица снисходительно улыбнулась.

— Благодарить потом будешь, после свадьбы! А к невесте своей присмотрись. Девка правильная! Ладно, ступай уже и более меня по этому делу не беспокой! Месяц тебе даю! И меня на свадьбу чтоб позвал! Страсть как свадьбы люблю!

Григорий лишь вздохнул в ответ и, поклонившись, вышел. Он не стал возвращаться через все залы, а быстро юркнул на боковую лестницу для слуг, огибая горничных, недовольных явным пренебрежением со стороны статного офицера, спустился на первый этаж и направился к казармам.

Деревянные срубы, выкрашенные в полковые цвета, были окружены палатками, в которых жили солдаты. Сейчас те из них, кто не стоял в караулах, расположились на траве вокруг, играя в кости.

Несколько кашеваров помешивали еду в огромных котлах, с завистью посматривая на товарищей. Белов прошел в конюшню, по обыкновению громко выкрикивая имя своего денщика.

— Васька, шельмец, где ты?

— Нету его, барин, — Петр выглянул из стойла, где начищал коня Григория. — Убёг. Сказывал, что на рынок.

— Он же вчера туда ходил?

— И завтра пойдет… — Петр криво усмехнулся.

— Что он там забыл?

— Да так… — мужик махнул рукой и вновь принялся чистить коня. — Вы ж мою Глашку видели? Её и забыл.

— Так Васька что, к ней бегает?

— А куда ж еще! То дрова принести в комнату Настасьи Платоновны, то еще чего помочь! Вот за вареньем да ягодами отправились…

Григорий только присвистнул.

— А ты что? — спросил он у Настасьиного мужика, вдруг вспомнив, что Глаша приходится тому племянницей.

— А я ничего. Дело то молодое! — мужик утер рукавом пот, выступивший на лбу, и продолжил чистить коня. — Так что, почитай, я у вас за денщика покамест буду, коли вы не возражаете…

Григорий пристально взглянул на неожиданного слугу:

— Петр, верно?

— Он самый…

— Пойди сюда!

— Барин? — Петр вышел из стойла, делая вид, что отряхивает щетки. Григорий слегка помедлил.

— Племянница твоя тебе жаловалась? — спросил он.

— Чего ей жаловаться? Васька ваш получше многих наших будет! Так что, коли сладится у них все — лишь рад буду. Токма вы б разрешение жениться дали.

— Я-то дам. — Григорий слегка обрадовался такому повороту разговора, — А вот хозяйка твоя…

— Настасья Платоновна против Глашкиного счастья возражать не будет! — уверенно заявил Петр.

— Ты ее так хорошо знаешь?

— Так барыня, почитай, на моих руках и выросла. Сестра моя сперва ее кормилицей, а потом и няней была.

— А с матерью ее что приключилось? — Белов решил не упускать момента и расспросить слугу о невесте.

Тот вздохнул и перекрестился.

— Представилась она. Роды тяжелые. Ни она, ни ребенок не выжили… Настасье нашей тогда всего семь лет было.

— И что, её отец так и не женился?

— Платон Сергеич? Нет. Ему вся это суета не к чему была, — Петр вновь вздохнул. — Так и остался вдовствовать, а дочь, как подросла, на хозяйстве.

Петр помолчал и вдруг добавил.

— Вы на нее не серчайте, коли что. Она барышня хорошая, токмо своевольничать привыкла…

— А с четы ты взял, что я на нее осерчать должен? — оскорбился Белов.

— Так она ж своим характером кого угодно доведет! — охотно воскликнул Петр. — Нрав то у нее, мужикам фору даст!

— Это точно, — пробурчал Григорий, вспомнив последний разговор под дубом.

— Так вы внимания на ее слова-то не обращайте, — оживился мужик. — Барин наш так и делал… правда, он и в имении не частым гостем был!

— А поместьем кто заправлял?