Не сомневался -- к нему присматриваются. Участвовал в беседе, рассказывал анекдоты, имел успех. Тоже пил водку, хотя предпочёл бы немного красного вина. Водку впервые попробовал на семейном торжестве лет в тринадцать. Не понравилось -- горькая. Спирт на школьном выпускном. Принесли втихаря, разливали на компанию, а он настолько боялся, что залил всё водой, и даже ничего не почувствовал.
Бутылку водки -- свой рекорд -- выпил в двадцать лет на вечеринке после выездного комсомольского семинара. Обхаживал и добивался комсомольского секретаря института Алёну. Из-за близости комсомольской богини алкоголь плохо брал его, скорее, подстёгивал. Целовалась она умело и вкусно, а потом в институте делала вид, что его не узнает, видимо, давая понять -- всё, что по пьянке, не в счёт. Остались пустота и неприятный тяжёлый осадок. И Маркин, как говорится, прикрыл лавочку. Хмельное -- это не его.
Маркин пил за компанию. Первые три рюмки вместе, потом периодически пропускал. Осуждают или нет -- безразлично. Рука подруги лежала в его руке. Рядом с нею не хотелось напиваться. Это отделяло бы его от неё. Не хотелось наедаться досыта, курить, отвлекаться. Она была ему другом, сестрой, наложницей, женой, едой, питьём, алкоголем, наркотиком... Она была всем.
Казачка подарила ему объёмистый, редкий и с превосходной печатью венгерский альбом "Женщина в мировом изобразительном искусстве", присланный бывшей Сашкиной библиотекаршей. Светились прелестные, большей частью обнажённые женщины, написанные очарованными ими мастерами живописи.
Спасибо, необычно, трогательно. Роскошное издание. Какие удивительные, проникновенные лица. Если бы я был художником...
Перед отъездом он ходил к жене старшего брата пломбировать зуб -- зубная боль отдавала в висок. Левых пациентов та принимала на дому, а брат развлекал беседой. Ругая Горбачёва, он как-то невпопад обронил:
-- Ты не думай, что раз она одна... Она чувствует мужика. И к тому же мозг не выносит.
Маркин уловил оттенок горечи -- брат сравнивал двух женщин.
-- Я знаю.
-- А ты какой нации будешь?
-- Я буду еврейской нации.
-- Ничего, тоже человек.
Сашка засветился уже директором издательства на радиостанции "Маяк":
-- Мне довелось по службе посетить наши бывшие братские республики. С течением времени всё заметнее, кто кого кормил. Я видел всю эту дружбу народов. Они, как пауки в банке, ненавидят друг друга, и все вместе русских. Эксперимент с равенством и братством завершился...
И он требовал -- закрыть границы, не пускать никого, рабочие места только для россиян, а эти пускай друг другу глотки рвут...
Новая жена Сашки была журналисткой и поэтессой из Гатчины. Он присылал Маркину её лирические стихи. Показалось даже, что пишет она лучше мужа. Сашка дописал постскриптум: "В воздухе пахнет националистической контрреволюцией, валил бы ты из Молдавии. Привет красному донскому казачеству!"
Из-за небольшого размера и своеобразия запомнилось четверостишие - стилизация.
Стрелец, влекомый к Венере
Хрупкое таинство полнит его мирозданье.
Вечность течёт на его, на песочных часах.
Тусклое солнце горит на исколотых латах
Быстро летящего к цели шального Стрельца.
IX. Каким ты был
Кишинёв пребывал слякотным, холодным и рано темнеющим. У бывшего дома казачки прокладывали трубы -- газифицировали. На работе коллега крутил Ким Уайлд "You Keep Me Hangin' On". Бесстрастно бил барабан под глубокий зовущий голос.
Вечера и выходные допоздна проходили в напряжённой гонке за клавиатурой -- помимо переводов он готовил для Сашкиного издательства на примере бестселлера "Телевидение?.. Это очень просто!" начатую ещё в Ростове книгу "Компьютер для тебя". Идея принадлежала Маркину.
-- Годится, -- написал Сашка, -- мы не изобретаем компьютер, но донесём его до каждого. Если будут продажи, запустим книжную серию этого направления; за тобой предложения, подумай над вариантами. Аванс и договор вышлю.
Он рассчитывал завершить всё к последней неделе декабря. Новый год встречать в Ростове. Билет взял заранее, знал, что перед праздниками билеты во все стороны будут распроданы. Из самолёта он увидит летящую навстречу зарю. А дальше -- вместе. Ну, ещё наезжать в Кишинёв проведывать мать.
В республике шли кадровые перестановки.
-- Я вам перевод в Ростов не подпишу, -- заявил Маркину новый директор телецентра Жосан, сменивший Лаврова. -- Почему? Знаете, как пишут в газетах -- от комментариев отказался. Так и считайте...
Прямому взгляду казачки даже этот не отказал бы. Ничего, обойдёмся без перевода. Ростовский телецентр -- он справлялся -- мог взять его должностью пониже. И одноклассницы из торговопромышленной палаты там не будет. Ладно, деньги как-нибудь заработаем; люди идут в кооперативы. В паспортном столе пояснили -- пока всё по старому: заполняете листок убытия...
Нельзя было оставить мать. Обменивать квартиру? Лишить её родственников и дорогих могил? Надо спросить. Пусть мама выскажется.
-- Тебе будет хорошо с твоей подругой. Никуда я не поеду, сынок. Здесь прошла моя жизнь. Это мой город.
-- Мама, ты сможешь сама о себе позаботиться?