Приключенья Стрельца (СИ)

   -- Хуже -- директор.

   -- Ой, неужели?

   Маркин спустился и взял казачку под руку:

   -- Здравствуйте. Моя жена вас неправильно информировала. Я инженер.

   -- Но -- главный инженер?

   Он моментально согласился:

   -- Да, главный.

   -- А почему вы с вашей женой не живёте?

   -- У меня правительственное задание на Дальнем Востоке.

   -- А-а, ну тогда конечно...

   В самом деле, почему.

   В театре имени Горького смотрели втроём пьесу Виктора Лаврентьева "Чти отца своего". В антракте малая расшалилась и каталась по перилам лестницы.

   -- Чья это девочка? -- закричала гардеробщица.

   -- Моя, -- подошёл Маркин.

   -- Следите, папаша, за вашими детьми.

   Он взял её за локоток и повёл к матери.

   -- Не трогай меня, -- уперлась она, выдёргивая руку, -- ты мне не папа.

   -- Конечно, я тебе не папа, но это не значит, что ты мне совсем чужая.

   Это её удивило и озадачило.

   Чти отца своего и мать свою.

   Он мог представить себе сцену смотрин за длинным столом. Во главе стола он, правнук Кишинёвского раввина, пострадавшего в погроме, и она, правнучка хуторского кузнеца-казака, вышедшего на подворье за мешком картошки и больше не вернувшегося. С её стороны -- мать нормировщица цеха, отец бригадир-бетонщик, автомеханики, шахтёры, зубные техники, председатели колхозов, таксисты, повара, начальники ЖЭКов...

   С его стороны -- мать фельдшер, отец доцент в политехе, токари, парикмахеры, врачи, столяры, инженеры, фотографы, портные...

   А потом его отец и её старший брат бьют по рукам -- согласны, отныне мы сваты. Все поздравляют друг друга и обнимаются.

   Выпроводив своих девчонок в школу и на работу, Маркин бегал, из интереса выбирая для пробежки всё новые места.

   -- Доброе утро, тётя Вера! Как дела? Вы сегодня прекрасно выглядите.

   К Маркину Баба Вера благоволила:

   -- Ой, Лёнечка, заходите, у меня сегодня пирожки с картошкой.

   -- Спасибо, тётя Вера, я недавно из-за стола... Ну, если вы так настаиваете, возьму пару штук для дочки.

   -- Если вам, Лёнечка, надо носки заштопать, так я завсегда. Сейчас никто не умеет...

   Пирожки он выбрасывал -- она держала кошек, и кошачий дух пропитал всё вокруг.

   Казачка определила его в детскую комнату, чтобы уединяться с ним по ночам, а потом уходила к дочери на раскладной диван.

   -- Знаю я, чем вы там занимаетесь, -- заявила малая поутру. Казачка смеялась.

   -- Да, занимаемся, -- спокойно ответил он, -- потому что мама очень близкий мне человек.

   Это её снова озадачило.

   -- Народ протестует, -- высказался Маркин наедине с казачкой, -- не надо покушаться на её девичьи покои. Будем спать вместе.

   -- А если ей в туалет пройти?

   -- А как живут тысячи людей?

   Наконец-то они лежали на чём-то широком.

   VIII. Твои глаза

   Девочка спала крепко. Он тоже спал, как проваливался -- отходил от кишинёвского напряжения. Если просыпался до казачки -- смотрел на её лицо, преодолевая желание погладить.

   Как-то захотелось спеть ей колыбельную. Слух у него был, но колыбельной не знал. Спел тогда вполголоса одну из любимых песен отца -- "Прощайте, скалистые горы". Она улыбалась, смотрела большими глазами.

   -- Нежданная радость -- ты ещё и поёшь. И голос приятный.

   -- Ты меня не знаешь. Я ещё и овсянку варю.

   -- А твоя мама тоже поёт?

   -- Раньше пела. И в хоре Дворца культуры солировала. В музучилище её не приняли из-за фронтовой контузии -- она на одно ухо недостаточно хорошо слышит.

   Он вырезал казачке яблоко звёздочкой -- несложный фокус, отец давно научил. Вторая звёздочка, конечно, досталась малой.

   -- Вы у меня две звёздочки.

   Мне приятно, если свежая рубашка на утро будет поглажена тобой. Тогда, мне кажется, я чувствую твои ладони на своих плечах.

   С подарками для казачки Маркин затруднялся -- она была лучше любых подарков. C женщинами для совета покупать не получалось. Они догадывались, что выбирают для кого-то, с кем они не выдерживают сравнения.

   Привёз колечко с изумрудом и бриллиантами. Размер знал -- многажды целовал её пальцы, прикладывал свою ладонь к её ладошке. Её пальцы были длиннее.

   Маркин купил казачке на вещевом рынке вишнёвое вечернее платье из тонкого джерси с летящими рукавами из шифона. С её статью ей всё шло. Для себя старался -- знал, что сам будет это платье с неё снимать. Нравилось смотреть, как она примеряет обновы. Нравилось покупать ей нарядные туфли и кружевное бельё.

   -- Да бог с ним, носи каблуки.

   -- Не могу. Среди людей живём.

   -- Ерунда, в постели все одного роста.

   -- Но они об этом не знают.

   Ей шло красное, чёрное, белое, браслеты, серьги...

   Достаточно, а то разоришься.

   Не считай мои деньги -- собьёшься.

   Маркин хорошо подрабатывал переводами справочной и пользовательской документации через торгово-промышленную палату благодаря однокласснице.

   -- У тебя, Маркин, есть стиль и нюх на перевод.

   Пригодились, всё-таки, английская спецшкола (настояли когда-то родители) и добротная институтская подготовка. Вследствие перестройки возросли контакты с заграницей, палата перешла на хозрасчёт и самофинансирование. Маркин съездил в Одессу на толкучку и купил подержанный компьютер "Atari", чтобы быстро набирать и править текст. На кафедре отца по вечерам не наработаешься. Освоил печать в слепую, время-не-ждёт.