Приключение Арчибальда Д'энуре: в поисках Фиала

Их судно носило название «Резчик волн». Арчибальд не разбирался в кораблях, так что к какому классу его стоило отнести не знал. Капитаном был мужчина чуть за сорок, одетый в белый китель, что сиял, как на параде. Судя, по его словам, это судно было одним из лучших в этом порту, а он сам мог поручиться за любого из членов своей команды. Матросы и вправду крепки и выносливы, вне зависимости от пола. От них шла аура, точно такая же, как и от ветеранов легионов, что Арчибальду доводилось встречать, поэтому он перестал волноваться и сосредоточился на самом путешествии. Арчибальд никогда раньше не путешествовал морем, тем более на таком судне, поэтому волновался, что не сможет побороть морскую болезнь. Единственной надеждой оставался опыт тела самого старика, доставшееся ему: если он был действительно хорошим путешественником, то и морем плавать должен был.

Каюты, которые им выделили были не самые большие. Арчибальд, что уже распробовал на себе всю прелесть отдыха в маленьких комнатушках таверн, дискомфорта не испытывал. А вот один из послов, что ехал от дворян Империи, постоянно воротил нос и был недоволен, что им выделили столь не соответствующие их статусу каюты. Он разошелся так, что уже хотел начать претендовать на каюту капитана, но вмешавшийся Д’Энуре сумел погасить конфликт. Кровати в каюте были странные: они не стояли на ножках, а были подвешены к потолку на канатах.

– Так лучше переносится морская болезнь, господин, – просветил их матрос-провожатый. – Не стоит беспокоится, на канаты наложено заклинание, что будет уменьшать качку, если она станет серьезнее.

– Это как на осях кареты? – спросил Тог’рек.

– Это мне не ведомо, господин. Я лишь знаю, что на этих канатах оно точно наложено.

У каждого из них была своя маленькая каюта. Они разместились с достаточным уровнем комфорта, все, кроме варвара. Кровати были рассчитаны на человека среднего телосложения, а здоровяка таким нельзя было назвать даже сослепу. Но зная, что ему было комфортно почти везде, Арчибальд не волновался; Тог’рек как-нибудь сумеет разместиться.

После размещения Арчибальд вышел на палубу и к удивлению, заметил, что корабль уже отплыл. Это произошло спокойно, тихо и незаметно, чем вызвало у него легкую обиду: он хотел запечатлеть в своей памяти этот момент. Капитан был с одной стороны рад, что смог удивить столь высокого гостя, но и был разочарован, что не оказал тому в удовлетворении столь скромного желания.

Путешествие шло тихо и спокойно. Первый день Арчибальд торчал на палубе. Он глазел как ловко матросы и капитан управляли столь огромным судном. Они взлетали вверх по веревочным лестницам быстрее, чем сам Д’Энуре пробежал бы такое расстояние по голой земле. Капитан и его два помощника отдавали четкие и ясные приказы зычными голосами, употребляя огромное количество терминов, что Арчибальд в жизни не слышал.

Когда же работа матросов становилась долгой и монотонной, они затягивали песню. Строй нескладных мужских и женских голосов сливался в едином и приятном слуху хоре. Правая рука капитана, девушка лет тридцати, пояснила, что такими песнями матросы настраиваются на один ритм дыхания, что упрощает командную работу, делая ее более слаженной. Для каждой из работ был свой набор песен. Главным же запевалой был опытный и покрытый сединами матрос с громким, почти таким же командным голосом, как и у капитана.

– Если она моя правая рука, – капитан указал, на свою первую помощницу, – то он главный палец на этой руке.

Капитан рассмеялся, поддерживаемый улыбками первой помощницы и самого Д’Энуре. За время плаванья Арчибальд пытался вслушаться в множество песен, что распевали матросы. Они пели о моряках, что ушли в море, а вернувшись узнавали, что их любимая девушка уже давно их позабыла; пели о девушке, что встречала рассвет в ожидании своего любимого на краю скалы, а тот влюбился в заморскую царевну «…что краше нет, на всем свете…»; пели о лихой рыжей пиратке, что была ростом с дитя, но могла поднять лошадь, и том как она со своими двумя помощниками, братом и сестрой, бороздили моря, грабя богатых и раздавая золото бедным; пели о доблестном капитане, что сразился с морским чудищем и ушел на дно, отказавшись покинуть свой корабль; пели о парне влюбленном в девушку, что «знавал» каждый, даже самый дрянной пират, в порту; пели о Жнеце Костей, мифическом корабле-убийце, что состоит полностью из костей своих жертв, и множество-множество других песен, с незатейливыми и простыми сюжетами.

Последующий день не принес ничего нового. Тог’рек, лишенный пространства для тренировок, в основном спал. Делал он это весьма забавно, развалившись на короткой, для него, кровати не вдоль, а поперек. Его ноги, до колена, и голова свисали с боков кровати, когда как руки варвар распластал на всю ее длину. Юиль и Д’Энуре провели почти весь день за книгами. Вечером, когда уже стемнело и все разошлись по своим каютам, оставив лишь дежурную смену из экипажа корабля, Арчибальд решился выбраться на палубу. Он хотел посмотреть на Близнеца-Солнца.