Приключение Гекльберри Финна (пер. Ильина)

— Меньше четырех миль — вон в ту сторону. Совсем рядом.

— Ну и отлично. Вы сейчас поедете к нему, побудете там до девяти или до половины десятого вечера, а потом попросите отвезти вас домой — скажете, что вспомнили про одно важное дело. Если окажетесь здесь до одиннадцати, поставьте вот у этого окна свечу и, коли я сразу не объявлюсь, подождите до одиннадцати, а если не объявлюсь и к этому часу, значит, я сумел сбежать и мне ничего не грозит. Идите тогда в город, рассказывайте обо всем и сажайте это жулье в тюрьму.

— Хорошо, — говорит она. — Так и сделаю.

— А если получится так, что я удрать не смогу и меня сцапают вместе с ними, вы уж объясните, что я вам все загодя рассказал, заступитесь за меня, как сможете.

— Заступиться? Да я тебя пальцем никому тронуть не дам! — говорит она и вижу: ноздри у нее раздуваются, а глаза сверкают.

— Если я все же удеру, — говорю я, — то не смогу доказать, что они не дядюшки ваши, а пройдохи, но и если останусь здесь, тоже ведь не смогу. Я присягну, конечно, что они — бродяги и воры, но и все, хотя, конечно, и это чего-нибудь да стоит. Однако есть люди, которые могут обличить эту парочку лучше, чем я, и в их правдивости усомниться будет потруднее, чем в моей. Я вам объясню, как их найти. Дайте мне карандаш и листок бумаги. Вот, смотрите: «Королевское совершенство, Бриксвилль». Спрячьте эту бумажку, не потеряйте. Когда суду захочется узнать о них побольше, пусть пошлет кого-нибудь в Бриксвилль с известием, что у вас здесь изловили людей, которые представляли «Королевское совершенство», и что вам нужны свидетели против них. Вы и ахнуть не успеете, мисс Мэри, как все, кто живет в том городе, сюда прискачут, да еще и презлющие.

Ну, думаю, теперь вроде все. И говорю:

— Пусть они аукцион свой устраивают, вам беспокоиться не о чем. Пока после него целый день не пройдет, за купленное все равно никто заплатить не успеет, а мои прохвосты без денег отсюда не уберутся, а если мы сделаем все, как задумали, то и продажу объявят незаконной, и никаких денег они не получат. Это как с вашими неграми — не было никакой продажи, и негры скоро назад вернутся. Господи, да они и за негров ничего пока что не получили — вляпались они по самые уши, мисс Мэри.

— И хорошо, — отвечает она. — Ладно, я сейчас спущусь вниз, позавтракаю, а потом отправлюсь к Лотропам.

— Ну уж нет, мисс Мэри Джейн, не пойдет, — говорю я, — ни в коем разе. Уезжайте до завтрака.

— Зачем?

— А как вы думаете, мисс Мэри, почему я вас вообще уехать-то попросил?

— Действительно, об этом я как-то и не подумала. Так почему же?

— Господи, да потому, что притворщица из вас никакая. У вас же не лицо, а раскрытая книга — подходи и читай. Все написано, да еще и крупными буквами. Думаете, вам удастся смотреть в физиономии ваших дядюшек, когда они вас обнимать-целовать будут, да доброго утра желать, и ничем…

— Нет, нет, не надо! Хорошо, я уеду до завтрака — только рада буду. Но как же я сестер с ними оставлю?

— Ничего с вашими сестрами не стрясется. Ну, придется им потерпеть еще немножко. А если вы все разом с места сниметесь, дядюшки могут заподозрить неладное и сбежать. Лучше вам и с ними не видеться, и с сестрами, да и ни с кем в городе. А то еще спросит вас кто-нибудь из соседей, как здоровье дядюшек, и тут же все по вашему лицу и поймет. Нет, уезжайте, мисс Мэри Джейн, а я тут все устрою. Скажу мисс Сьюзен, будто вы просили ее поцеловать от вас дядюшек и передать им, что вы уехали на пару часов отдохнуть и развеяться, или там подругу навестить, а к вечеру, ну, самое позднее рано утром, вернетесь.

— Да, подругу, правильно, только я не хочу, чтобы их целовали.

— Ладно, значит, обойдемся без поцелуев. — Тут я соврал, конечно, ну да ничего дурного в этом не было. Подумаешь, поцелуйчик передать, — пустяк, и к тому же, безвредный; а ведь такие-то пустяки и позволяют людям идти по жизни, точно под горку; Мэри Джейн так будет спокойнее, а мне мое обещание ничего не стоит. И я сказал: — Да, совсем забыл, — насчет мешка с деньгами.

— Верно, мешок у них, и я себя такой дурой чувствую, вспоминая, как они его получили.

— Вот тут вы ошибаетесь. Мешка у них нет.

— Как так, а у кого же он?

— Я бы и сам это знать хотел. Был у меня, потому что я его у них спер, чтобы вам вернуть. Я знаю только, где я его спрятал, но, боюсь, его и там уже нет. Мне страшно жаль, мисс Мэри Джейн, вы даже не представляете — как, но я сделал лучшее, что мог, честное слово. Я едва не попался с этим мешком, ну и засунул его в первое место, какое мне подвернулось, и удрал, — а место было не самое удачное.

— Ой, да перестань ты себя корить — это неправильно, я тебе запрещаю, — ты же ничего другого сделать не мог, значит, и не виноват ни в чем. Так куда ты его спрятал?

Мне не хотелось напоминать ей о ее горе, не мог я заставить себя сказать то, от чего она сразу увидит перед собой труп, лежащий в гробу с мешком золота на животе. В общем, подумал я, подумал, и говорю: