Приключение Гекльберри Финна

– Глупости ты говоришь, Джим. Заключенный обязан держать у себя какую-нибудь бессловесную тварь, а гремучих змей никто еще держать не пробовал, ты будешь первым, и лучшего способа прославиться тебе до скончания дней не отыскать.

– Да не хочу я такой славы, марса Том. Цапнет меня ваша змея в подбородок – на том моя слава и кончится. Нет, сэр, со змеями водиться я не согласен.

– Черт побери, Джим, да ты хоть попробуй! Я только об этом и прошу – а не понравится она тебе, так можешь ее выбросить.

– А если она меня укусит, пока я пробовать буду? Мне ж тогда крышка придет. Я, марса Том, ради вас на любое дело готов, лишь бы оно разумное было, но если вы с Геком притащите сюда гремучую змею, чтобы я ее приручал, я в сей же миг деру дам, ей-богу.

– Ну хорошо, хорошо, раз ты так уперся, обойдемся и без змеи. Давай мы тебе ужей наловим – привяжешь им к хвостам пуговицы и притворишься, что это гремучие змеи, – думаю, нам и такие сойдут.

– Ужи, марса Том, это еще куда ни шло, хотя я вам так скажу – мне и без них хорошо. Господи, я и не думал, что сидеть в тюрьме – такое хлопотное дело.

– Конечно, хлопотное, если его по правилам делать. Ты мне вот что скажи: крысы у тебя тут имеются?

– Нет, сэр, ни одной не видал.

– Ну ничего, крыс мы тебе тоже наловим.

– Ох, марса Том, не хочу я крыс. Самые же поганые твари на свете, от них человеку ни минуты покоя не бывает, – они и бегают по нему все время, и за пятки его кусают, когда он заснуть пытается. Нет, сэр, принесите мне ужей, раз уж без этого никуда, а крыс не надо, как-нибудь и без них проживу.

– Ну нет, Джим, крысы у тебя быть должны – их все держат. Не упрямься. Где это видано – заключенный без крыс? Так не бывает. Узники их и муштруют, и ухаживают за ними, и фокусам всяким учат, и становятся они компанейскими, что твои мухи. Только их нужно музыкой развлекать. У тебя есть на чем играть?

– Да нет, разве вот гребешок с клочком бумаги, ну и еще губная гармошка, но крысам, небось, такая музыка не по вкусу придется.

– Еще как по вкусу. Им вообще все едино, какую музыку слушать. Губная гармошка – это для крысы самый походящий инструмент. Животные же все музыку любят, а тюремные по ней и вовсе с ума сходят. Особенно по жалобной, а из губной гармошки другой и не выжмешь. Они как услышат такую, им сразу интересно становится – лезут отовсюду, посмотреть, что с тобой стряслось. Да, с этим у нас все хорошо, музыкальными инструментами ты обеспечен. Значит, тебе нужно будет просто садиться на кровать перед тем, как спать лечь, ну и рано поутру тоже, и играть на губной гармошке; ты им «Разорвалась былая связь» играй, на нее крысы быстрее всего сбегаются – две минуты поиграешь, и они – крысы, змеи, пауки – забеспокоятся о тебе и полезут из всех щелей. И начнут ползать по тебе, и скакать, в общем, веселиться от души.

– Ну да, им-то весело будет, не сомневаюсь, а Джиму каково? Вот чтоб мне пропасть, марса Том, если я хоть какой-нибудь смысл в этом вижу. Но, раз нельзя без этого, сделаю. Да оно и лучше, когда животные всем довольны, от этого в доме спокойнее.

Том посидел немного, подумал – не забыл ли чего, а потом и говорит:

– О, хорошо, что вспомнил. Как по-твоему, сможешь ты здесь цветочек вырастить?

– Не знаю, марса Том, может и смогу, правда, темно тут до ужаса. Да и на что он мне, цветочек-то? За ним же ухаживать все время придется.

– Ты все-таки постарайся, Джим. У некоторых узников это получалось.

– Пожалуй, коровяк какой-нибудь или рогоз тут и прижился бы, марса Том, но они ж и половины трудов, какие на них пойдут, не стоят.

– Стоят-стоят. Мы принесем тебе росточек, посадишь его в углу, вон в том, и станешь выращивать. И не называй его «коровяком», в тюрьме положено говорить «пиччиола», это «цветочек» по-итальянски. Да, а поливать ты его будешь слезами.

– Так у меня же здесь колодезной воды полно, марса Том.

– Колодезная тебе ни к чему, слезами поливать будешь. Так принято.

– Но ведь, марса Том, за то время, что я один коровяк на слезах выращу, у меня бы на колодезной воде два вымахали.

– Не пойдет. Ты должен поливать его слезами.

– Он же у меня засохнет, марса Том, как пить дать. Я ведь и не плачу почти.