Приключение. Свобода. Путеводитель по шатким временам. Цивилизованное презрение. Как нам защитить свою свободу. Руководство к действию

Тезис о том, что человек должен неустанно работать над собой, относится не только к телу. Один из популярнейших мифов постмодерна состоит в том, что и в профессиональной, и в общественной сфере можно достигнуть всего, стоит только приложить достаточно усилий[47]. Эта мысль глубоко укоренена в пуританской теологии и американском трансцендентализме, то есть в представлении, что истинное Я человека – это не бабочка, которую нужно бы только освободить от пут и выпустить на волю, но нечто такое, что извлекается на свет путем тяжелой работы.

Обсуждая этот вариант мифа об истинном Я человека, мы затрагиваем универсальную тему: потребность в признании как центральная составляющая человеческой психики. Многие мечтают создать нечто такое, что принесет им большую славу. Кто-то мечтает о блестящей карьере в какой-нибудь из наиболее актуальных профессий, спортивные таланты надеются совершить прорыв в своем виде спорта. а тем, кому из-за недостатка таланта или нехватки средств эти пути заказаны, капитализм позднего модерна открывает новые возможности выдвижения: реалити-шоу. В последние десятилетия этот телевизионный формат стал одним из самых процветающих. Зрителям и участникам этих шоу подается посул: каждый может стать знаменитым буквально за одну ночь. В основе этого проекта лежит нарратив о гадком утенке, которому удалось преобразиться. В некоторых типах таких передач участники могут петь, танцевать, выступать в качестве моделей; в формате «Большой брат» даже и этого не надо: участники становятся знаменитыми просто благодаря попаданию в эфир, и чем дольше они там остаются, тем знаменитее делаются. Похоже, в точности сбылось предсказание Энди Уорхола: в будущем каждый сможет стать всемирно знаменитым на пятнадцать минут.

Ложь подобных телеформатов и рекламных слоганов, как, например, «Just do it!» (Nike) или «Impossible is nothing» (Adidas), состоит в том, что многое как раз таки невозможно[48]. Уже по чисто логическим причинам не может быть, чтобы все люди были способны к высшим достижениям. Чем больше людей достигает высокого уровня, тем выше по определению поднимается средний эшелон. Преобладающему большинству из нас придется с этим смириться, поскольку мы не в состоянии создать что-то по-настоящему великое, будь то в экономической, спортивной области или в искусстве. Вообще говоря, эта мысль может сильно уязвлять, но ведь речь в данном случае идет о факте, и закрывать на этот факт глаза было бы ошибкой с катастрофическими последствиями.

Интересно наблюдать, как только что описанная достижительная этика накладывается в последние десятилетия на упомянутую выше тягу к трансцендентному, к расширению сознания, к романтичному. Так родился еще один совершенно невоплотимый идеал – будто бы возможно сочетать и гармонично увязать постоянство высоких достижений с аутентично-игровой креативностью. Кратко это можно описать так: в 60-е и 70-е годы у нас появились хиппи с их тягой к креативности и свободе с опорой на личный опыт. Затем в 80-е их сменили яппи, настроенные главным образом делать карьеру. И наконец, на смену этим пришли бобо, новая богемная буржуазия[49], люди, возжелавшие соединить буржуазную уверенность с идеалом творческого самоосуществления и тем самым взвалившие на себя двойной груз. Если человек обуреваем профессиональным честолюбием, он уже не говорит о тяжелой работе, но лишь о захватывающих проектах, в которых ему предстоит найти себя. И одновременно он предается экстремальным видам спорта, сам готовит, наслаждается жизнью, питается здоровой пищей и т.п. В действительности – и мне это хорошо знакомо по многолетней терапевтической практике – идеал этой богемной буржуазии давно превратился в новый источник экзистенциального страха[50]. Многие из них, исполненные внутреннего сомнения и ресентимента, задаются вопросом, как все перечисленное столь будто бы легко и играючи удается другим представителям этой социальной группы, бобо; как другие могут сочетать профессиональный успех с легким и приятным стилем жизни[51].

Мы наконец подошли к современной редакции проблемы, которая в разных видах неоднократно нам встречалась. Речь, конкретно, об убежденности, что существует нечто вроде постоянного и полного счастья и мы имеем все основания рассчитывать, что можем это счастье обрести. Именно этот взгляд на вещи отрицали великие деятели модернизма. И, как будет показано в следующей части нашего очерка, основание для этого дают результаты когнитивной неврологии.

ВНУТРЕННЯЯ СВОБОДА: ЗИГМУНД ФРЕЙД И КОГНИТИВНАЯ НЕВРОЛОГИЯ