Приключение. Свобода. Путеводитель по шатким временам. Цивилизованное презрение. Как нам защитить свою свободу. Руководство к действию

Генри Элленбергер, крупный историк современной глубинной психотерапии, усматривает[54] важнейшую историческую заслугу Фрейда в том, что тот в современных терминах возродил эллинистически-римскую идею о сознательном формировании индивидуальности, требующем определенной психической дисциплины на протяжении всей жизни человека. Совершая это, Фрейд примкнул к двум влиятельным философским школам: стоицизму и эпикурейству. Интуитивные аксиомы обеих школ состоят в констатации: человек в конечном итоге относительно бессилен. Индивид не может контролировать окружающую его реальность и всегда подвержен силам, которые его превосходят. Человеческое страдание, говорит Эпикур, проистекает от того, что человек всегда желает большего, чем может получить. Все мы хотим власти, славы и признания, но получают их лишь немногие, да и то ненадолго. Если, в порядке редкого исключения, наши желания бывают удовлетворены, нас тут же охватывает страх вновь потерять обретенное; если же они остаются неудовлетворенными, тогда страдание нам причиняет фрустрация. Единственный способ уменьшить наши страдания, заключают эпикурейцы и стоики, – это изменить единственную величину в уравнении, которая в известной степени подчиняется нашему контролю: наши собственные желания и влечения. Покуда мы желаем большего, чем можем достичь в реальной жизни, мы обречены на неотвратимую душевную муку. И мы можем отчасти ее смягчить, лишь спросив у себя: какие из наших желаний, во-первых, не противоречат реальности и, во-вторых, насущны. И после того, как мы по зрелом размышлении проведем дифференцированную оценку наших желаний, нам придется путем упорного тренинга приучить себя отказываться от нереалистичных и в большинстве своем ненасущных желаний. Для стоиков и эпикурейцев аскеза была не выражением греховности, а результатом постижения базовой структуры внутренней и внешней реальности.

Сообразно указанной традиции, Фрейд подчеркивал, что психоанализ в конечном итоге – это не что иное, как практика аскезы. Терапия нацелена на достижение внутренней свободы, позволяющей пациентам познать свои неосознанные склонности[55]. В отличие от таких постмодернистских авторов, как Янов или Алис Миллер, Фрейд не разделяет мнения, что счастье причитается нам по праву рождения. Он настаивает: причина наших неврозов не в том, что родители и общество чего-то нас лишили, а в том, что сама жизнь структурирована неразрешимыми конфликтами, с которыми каждому приходится справляться самостоятельно. «Недовольство культурой» – таково название поздней работы Фрейда – есть антропологическая константа: мы должны постоянно бороться с тенденцией, склоняющей нас к быстрому и легкому удовлетворению наших импульсивных побуждений, поскольку иначе не справиться с ответственностью, налагаемой на нас работой, моралью, семейной жизнью и т.п. Выдвигая императив психологической зрелости, Фрейд рассуждает вполне последовательно: он отвергает все формы метафизического утешения и интерпретирует религию как тормозящее цепляние за инфантильную иллюзию – будто бы мы, люди, занимаем во Вселенной привилегированное положение и потому находимся под некоей всемогущей защитой.

Душевно здоров, по Фрейду, тот, кто способен справляться с неизбежными состояниями фрустрации и мириться с жизненными ограничениями. Целью психоаналитической процедуры, как гласит знаменитый пассаж из «Исследований истерии», написанных уже в 1895 году, является отнюдь не счастье пациента:

Когда я обещал своим пациентам, что катартическое лечение им поможет или принесет облегчение, мне не раз приходилось слышать возражение: «Вы же сами сказали, что мой недуг, скорее всего, связан с обстоятельствами моей жизни и превратностями судьбы: тут вы не в силах что-либо изменить; как же вы собираетесь мне помочь?» В ответ я мог бы сказать: «Я и не сомневаюсь в том, что судьбе было бы легче, чем мне, избавить вас от страданий; но вы сами убедитесь в том, что все изменится к лучшему, если мы сумеем превратить ваши истерические беды в обычное несчастье. С ним вам будет легче справиться, когда вы поправите свое душевное здоровье»[56].