Приключение. Свобода. Путеводитель по шатким временам. Цивилизованное презрение. Как нам защитить свою свободу. Руководство к действию

Насколько невыносимо жить в постоянном осознании своей абсолютной свободы, не в последнюю очередь видно на примере даже таких крупных мыслителей, как Хайдеггер и Сартр, которые сами были не в состоянии полностью с ней справиться и поэтому – каждый на свой лад – допускали политический или моральный срыв. Так, мы знаем, что Хайдеггер по меньшей мере в известный период свой жизни был убежденным нацистом[66]. В своей речи при вступлении в должность ректора Фрайбургского университета он бескомпромиссно присягнул в верности национал-социализму, идеологии, как он считал, судьбоносной для немецкого народа. Хайдеггер не пошевелил пальцем, чтобы поддержать коллег-евреев, в частности своего учителя и наставника в философии Эдмунда Гуссерля, когда тех изгоняли из университета. Его друг и близкий мыслитель Карл Ясперс, напротив, сохранял выдержку и человеческое достоинство и в конце концов сам был уволен из-за еврейки-жены. Впоследствии Хайдеггер не счел нужным произнести хоть какие-то слова раскаяния за свои действия в период национал-социализма. Он предпочел замкнуться в молчании, вследствие чего Ясперс, и не он один, порвал с ним отношения. Долгое время моральное банкротство Хайдеггера объясняли его беспринципностью и нехваткой мужества, но после опубликования его «Черных тетрадей»[67] пропала всякая возможность свести его пронацистские симпатии к временным срывам и заблуждениям. Хайдеггер попросту был антисемитом. В поисках экзистенциальной основы своей жизни он надеялся обрести ее в идеализированной самобытности немецкой нации.

Жан-Поль Сартр бежал от свободы на других идеологических путях. Рожденный в буржуазной французской семье, рано потеряв отца, он рос рядом с матерью и ее родителями и уже в юности стал испытывать глубокое презрение к буржуазии. В его глазах она воплощала в себе mauvaise foi, то есть стремление схорониться за частоколом социальных норм, отрицание свободы. Достигнув финансового успеха и получив возможность жить писательским трудом, он не спешил делаться публичной фигурой, чтобы как можно дальше отмежевываться от буржуазного образа жизни. Он продолжал жить рядом с матерью и позднее, хотя литературный успех сделал из него состоятельного человека, снимал скромное жилье в Париже, где десятилетиями жил в открытых отношениях с Симоной де Бовуар.

Презрительное отношение Сартра к буржуазии выразилось главным образом в его все более безоговорочной и догматической приверженности к идеологии коммунизма. Ввиду постоянно множащихся признаков того, что СССР являет собой вовсе не рай на земле, но, напротив, тоталитарный ад, ближайшие друзья и единомышленники Сартра, такие как Альберт Камю, Морис Мерло-Понти, Раймон Арон, отмежевались от его политического фанатизма, а в результате и от его дружбы: Сартр с порога отвергал критику своих политических убеждений. Когда же стало долее невозможно игнорировать факты сталинских преступлений, он перенаправил свои симпатии на маоизм. До самой смерти Сартр отказывался признать, что политика коммунизма не способна разрешить всех человеческих проблем.

Обозревая жизненный путь Хайдеггера и Сартра, неизбежно задаешься вопросом: как случилось, что два крупнейших теоретика человеческой свободы могли столь драматично ошибаться в своих политических выводах и действиях? Характерный пример несрабатывания двух философских подходов: то, что оба оказались способны предпринять столь глубокий анализ человеческой экзистенции, не уберегло их от действия описанного ими самими психологического механизма защиты, жертвой которого они оба пали. Как и самый «обыкновенный» обыватель, они воспользовались в качестве защиты известными типами мировоззрения, почерпнув в них жизненный смысл для себя.