Приключение. Свобода. Путеводитель по шатким временам. Цивилизованное презрение. Как нам защитить свою свободу. Руководство к действию

Упомянутые выше случай Хайдеггера и случай Сартра напоминают нам, однако, что религия ни в коем случае не монополизирует притязание на абсолютную значимость и власть, зачастую со значимостью связанную. Величайшие трагедии XX века были вызваны двумя секулярными идеологиями, национал-социализмом и коммунизмом. Гитлер, Сталин, Мао Цзэдун и Пол Пот были убеждены, что политические учения о всеобщем счастье оправдывают уничтожение миллионов человеческих жизней, из-за чего Эрик Фёгелин[77] назвал эти тоталитарные системы «политическими религиями». Угроза возрождения правого популизма, нависшая над Западом с недавних пор, наталкивает на очевидную мысль, что подобные политические религии нисколько не менее опасны, чем стремительный подъем фундаментализма в последние десятилетия.

Учитывая все изложенное, надо помнить, что критическая мысль ни в коем случае не должна испытывать робость, сталкиваясь с политически корректным требованием – уважать веру других людей в любых ситуациях. Что мы действительно должны уважать – и это положение я подробно обосновываю в книге «Цивилизованная ответственность»[78], – так это право каждого верить в то, во что он желает верить. А вот предмет веры мы, напротив, уважать совсем не обязаны, особенно если эта вера сопряжена с нетерпимостью, фанатизмом и бесчеловечностью. Вопрос в том, сможем ли мы в условиях растущего исламского и европейского правого радикализма сохранить разум и спокойствие, равно как возбудить в себе боевой дух, столь необходимый, чтобы в бодрости защищать либеральный порядок перед лицом возникающих новых угроз.

НЕ ТОЛЬКО ШЕКСПИР: ВЕЛИЧИЕ, ТРАГИЗМ, КРУШЕНИЕ КАК ТЕМЫ КИНЕМАТОГРАФА

Как говорилось выше, мы вполне располагаем способами и средствами, чтобы уяснить себе наше положение в мире и распознать в разного рода политических, религиозных и терапевтических теориях всеобщего счастья то, чем они в конечном счете являются: попытки идеологической защиты от страха свободы. Фанатизм немногих не должен нас убеждать, что мы принципиально не способны справиться с подобного рода страхом. В этой главе я надеюсь показать, что значительные произведения, тематизирующие чреватую конфликтами трагичность человеческого существования, создаются и в сфере популярной культуры.

Очень удачно иллюстрируют сказанное некоторые выдающиеся кинофильмы сравнительно недавнего времени. К числу режиссеров, особенно увлекательно воплотивших на экране исполненную трагизма человеческую экзистенцию, можно отнести Мартина Скорсезе и Пола Томаса Андерсона. Скорсезе довольно рано обеспечил себе место в кинематографическом пантеоне, в первую очередь – фильмом «Бешеный бык» (1980). Основанная на действительных событиях, эта черно-белая картина повествует о жизни боксера Джейка Ламотты, импульсивного человека со сложным характером, неуверенного в себе, который борется за звание чемпиона мира в средневесовой категории. Исполнитель главной роли Роберт де Ниро сам предложил этот материал Скорсезе. Тот, будучи далек от спорта, не проявил к нему никакого интереса, однако позже осознал, что бокс можно понять как аллегорию человеческого существования[79]. В любом случае бокс – трагический вид спорта. Лишь ничтожное число профессионалов делают в нем настоящую карьеру, и все, кто этого добился, хорошо знают, что времени у боксера всегда в обрез. Человеческий организм не может вечно держаться на высоком атлетическом уровне, тем более в таком жестком виде спорта, как бокс. И трагизм этой ситуации усугубляется тем, что большинство боксеров не имеют ни малейшего представления о коммерческой стороне спорта. Деловую функцию управления боями часто берут на себя персонажи с очень сомнительной репутацией. Бокс стал столь беспощадно-жестоким и одновременно захватывающим видом спорта, потому что наряду с чисто атлетическими способностями и спортивной техникой решающими факторами успеха в нем являются неукротимая воля к победе и умение переносить ошеломляющую боль. Де Ниро – и это принадлежит к крупнейшим достижениям в истории кино – придает характеру Ламотты такие черты, как ранимость, неспособность до конца поверить в любовь собственной жены. Пароксизмы ревности приводят его к разрыву с Джоуи, его братом и менеджером. После этого его спортивная карьера начинает сходить на нет. В 1951 году в жестоком бою он уступает свой титул Леонарду Шугару Рэю. После переезда в Майами его бросает жена. Заключительная сцена: 1964 год, Ламотта стоит на сцене ночного клуба и в очередной раз прогоняет перед зрителями свой заученный конферанс. Весит он теперь килограммов на тридцать больше себя же тридцатилетнего и живет одними лишь воспоминаниями о своих лучших годах.