Приключение. Свобода. Путеводитель по шатким временам. Цивилизованное презрение. Как нам защитить свою свободу. Руководство к действию

Андерсон и в более поздних своих фильмах очень волнующе передает трагическую и смешную стороны жизни. За «Ночами» последовала «Магнолия» (1999). Джейсон Робардс представляет умирающего старика Эрла Патриджа, бывшего телевизионного продюсера, человека, потерпевшего полный крах в роли отца и мужа, но пожелавшего перед смертью в последний раз увидеть сына. Сын – его играет Том Круз – зарабатывает на жизнь тем, что ведет мастер-классы, на которых обучает неуверенных в себе мужчин, как с помощью самонадеянной мужской брутальности завлекать женщин в постель. Когда Фрэнк, так его зовут, видит своего отца, никогда не ценившего и не любившего его, на смертном одре, в нем как будто что-то ломается. Его «фасад», который он столь виртуозно отстраивал на сцене, крошится в мелкие щепки. Перед нами – одинокий, нелюбимый ребенок, жаждущий признания и пытающийся привить робким мужчинам самосознание рыцарей в сияющих доспехах. «Магнолия» буквально наводнена персонажами, вся жизнь которых – сплошной стыд, вина и неудача. Лишь один человек, больничный санитар (Филип Сеймур Хоффман), спокойный, неприметный и скромный, похоже, доволен своим местом в жизни.

И снова большинство зрителей отказываются причислять себя к какому-либо из представленных людских типов. Среди нас много преданных и добропорядочных родителей; многие владеют куда более респектабельной профессией, чем торговля дешевыми иллюзиями; у нас нередко хорошие жены и любовницы. И все же: кому не знакомо болезненное подозрение, что в душе мы гораздо неувереннее в себе, чем пытаемся показать? И даже если количество жизненных крушений в «Магнолии» начинает зашкаливать, нам все эти сюжеты слишком хорошо знакомы. Надеюсь, что глубина страданий, которую промеряет Пол Томас Андерсон, большинству из зрителей неведома, но ценность этой вещи – в том, что она в гипертрофированной форме передает трагизм, неизбежно встроенный в нашу экзистенцию, причем передает так, что мы, с одной стороны, чувствуем себя более защищенными, чем антигерои «Ночей в стиле буги» и «Магнолии», с другой – все же находим и себя среди персонажей этих фильмов.

Режиссеры, подобные Скорсезе и Андерсону, напоминают о том, что́ часто бывает вытеснено самой нашей культурой: наша свобода не только подарок, но и задача, над которой приходится упорно работать, хотя в итоге нас все равно ждет крушение. Наши амбиции и желания по большей части метят выше, чем позволяют наши возможности. Даже и не побывав на вершине счастья, мы все равно терпим крах – как супруги, родители, дети своих родителей, как профессионалы и специалисты, потому что не существует никакой возможности противостоять страданию старости и избежать связанных с нею потерь. Иллюзия, будто счастье – это нечто вполне естественное и мы имеем полное право на него рассчитывать, этими фильмами рассеивается как дым.

Я далек от того, чтобы утверждать, что мы должны постоянно помнить о трагизме нашего существования, как персонажи фильмов Ингмара Бергмана. Как раз поэтому мы не хотели бы каждый вечер смотреть фильмы Бергмана, Скорсезе и Андерсона, а скорее что-нибудь вроде тех частей серийного блокбастера «Миссия невыполнима», где действие носит не чересчур напряженный, безобидный и развлекательный характер – и не в последнюю очередь оттого, что Том Круз здесь не горемыка, который терпит неудачу за неудачей, а, наоборот, выходит молодцом из всех трудных ситуаций. И точно так же я не говорю, что осознание своей экзистенциальной свободы непременно предполагает, что мы должны презирать буржуазию за ее фальшь, и не призываю к звериной серьезности. Как раз напротив: одним из великих достижений западного модерна является то, что мы обрели возможность гораздо более утонченных развлечений, чем какое-либо из прежних поколений. Нас очень даже может забавлять mockumentary (ироническая псевдодокументалистика) – «Religulous» [«Религиотизм»] Билла Мара, весело порывающая с религией, да и Джон Стюарт уже много лет радует нас своей блестящей политической сатирой. Вуди Аллен обратил в комедию нашу смертность и комплексы неполноценности, и все это смешит нас, а не вгоняет в депрессию. Комедии ситуаций вроде «Сайнфелда» и «Друзей» превращают наши повседневные страхи и сомнения в материал для комических эпизодов. В отличие от граждан многих других государств мы на Западе не боимся высмеивать политиков любого ранга. Практически нет ни одной священной коровы, кого мы не могли бы критиковать и вышучивать. Меня очень радуют фильмы этих комиков, и думаю, Вуди Аллен очень проницателен, изображая своих экзистенциальных горемык в юмористической модальности. Хочу только заметить, что такой подход стал возможным лишь благодаря цивилизационным достижениям, которые мы никак не можем считать само собой разумеющимися. Свобода смеяться не потребительский товар, а завоевание нашей цивилизации, и защита этого завоевания составляет нашу общую ответственность.

СВОБОДА И ДЖИХАД