Приключения Алисы в Стране Чудес

И Алиса начала рассказывать о своих приключениях, начиная с того момента, как она впервые увидела Белого Кролика; поначалу ее слегка беспокоило, что оба существа придвинулись к ней слишком близко, каждый со своей стороны, и открыли глаза и рты слишком уж широко, но в процессе рассказа она постепенно осмелела. Ее слушатели молча внимали, пока она не дошла до того, как читала Гусенице «Ты уж стар, папа Вильям», а слова получались совсем другими; тут Якобы Черепаха протяжно вздохнул и сказал:

– Это очень странно.

– Все это страннее некуда, – согласился Грифон.

– Получались совсем другими! – задумчиво повторил Якобы Черепаха. – Я бы хотел услышать, как она сейчас что-нибудь прочитает. Вели ей начать, – он посмотрел на Грифона, словно полагал, что тот имеет какую-то власть над Алисой.

– Встань и прочти «Это голос лентяя»,[ 33 ] – распорядился Грифон.

«Как же эти существа любят командовать и заставлять отвечать уроки! – подумала Алиса. – Можно подумать, я в школе!»

Тем не менее, она поднялась и начала декламировать, но голова ее была полна Омаровой Кадрилью, так что она сама не знала толком, что говорит, и слова, разумеется, получились очень странными:

Это голос омара; я слышу сей голос:
«Не варите так красно! Попудрите волос!»
Поправляет он пуговиц ряд и ремень
Своим носом, носки развернув набекрень.
Если после отлива песок всюду сух,
Он ругает Акулу презрительно вслух,
Но когда приплывают акулы в прилив,
Его голос дрожащий не столь горделив.

– Это не то, что я учил в детстве, – сказал Грифон.[ 34 ]

– Ну, я прежде этот стих не слышал, – сказал Якобы Черепаха, – но, по-моему, это редкостная чепуха.

Алиса ничего не сказала; она снова села, закрыв лицо руками и думая, встанут ли вещи на свои места хоть когда-нибудь .

– Я бы хотел, чтоб она объяснила это, – сказал Якобы Черепаха.

– Она не может объяснить, – поспешно возразил Грифон. – Читай дальше.

– Но насчет носков? – упорствовал Якобы Черепаха. – Как это он мог развернуть их носом, спрашивается?

– Это первая балетная позиция, – ответила Алиса; однако все это ее ужасно озадачило, и ей хотелось поскорей сменить тему.

– Читай следующую строфу, – нетерпеливо повторил Грифон, – она начинается: «Я в саду его видел…»

Алиса не осмелилась ослушаться и, хотя и была уверена, что все опять получится неправильно, продолжила дрожащим голосом:

Я в саду его видел, даю вам зарок,
Как Сова и Пантера делили пирог:
Мигом съела Пантера пирог со стола,
А Сове только блюдце пустое дала.
И в придачу была еще ложка одна,
Как великая милость, Сове отдана;
А Пантере нож с вилкой достались сперва,
Ну а после уже, на закуску – …

– Какой смысл читать всю эту чушь, – перебил Якобы Черепаха, – если ты ничего не объясняешь? Это, уж наверняка, самая запутанная вещь, какую я когда-либо слышал!

– Да, думаю, лучше остановиться, – сказал Грифон, и Алиса была только рада так и сделать.

– Попробуем еще одну фигуру Омаровой Кадрили? – продолжал Грифон. – Или ты хочешь, чтобы Якобы Черепаха спел тебе песню?

– Ой, песню, пожалуйста, если Якобы Черепаха будет так добр! – ответила Алиса столь горячо, что Грифон довольно-таки обиженно заметил:

– Гм! Ну, о вкусах не спорят! Ладно, старина, спой ей «Черепаховый суп»!

Якобы Черепаха тяжело вздохнул и запел прерывающимся от рыданий голосом:[ 35 ]

Красивый суп, ты зелен и густ!
Наш котелок горяч и не пуст!
Кто не поклонится? Кто так глуп,
Чтоб не отведать красивый суп?
Кра-а-а-сивый суп!
Кра-а-а-сивый суп!
Е-э-да ве-э-э-черняя,
Красивый, красивый суп!
Красивый суп! К чему нам уха,
Дичь или прочая чепуха?
Кто не отдаст все, лишь бы к столу п-
одали этот красивый суп?
Кра-а-а-сивый суп!
Кра-а-а-сивый суп!
Е-э-да ве-э-э-черняя,
Красивый, кра-СИВЫЙ СУП!

– Еще раз припев! – крикнул Грифон, и Якобы Черепаха только было начал его повторять, как вдалеке послышался крик «Суд начинается!»

– Вперед! – воскликнул Грифон и, схватив Алису за руку, помчался, не дождавшись конца песни.

– Какой еще суд? – пыталась спросить задыхавшаяся от бега Алиса, но Грифон в ответ лишь повторил «Вперед!» и побежал еще быстрее, а сзади бриз доносил до них все слабевший и слабевший печальный голос: