Приключения англичанки в Милане

– В Шотландии, а потом в США.

Дистанцируясь от отца, слишком занятого своей новой женщиной, чтобы уделять ему достаточно внимания, и от матери, которая нашла себе новые объекты для любви, создала другую семью, где он чувствовал себя лишним.

Джели чувствовала нечто похожее теперь, когда ее сестры вышли замуж и ощущение, что они вместе противостоят внешнему миру, исчезло.

– Что вы изучали в универе? – Ей очень хотелось прогнать мрак из этих темных глаз.

– Сначала политику, философию и экономику в Сент-Эндрюс, потом бизнес-менеджмент в Гарварде.

– Сэнт-Эндрюс, – повторила Джели, пародируя шотландский акцент. – Гарвард?

Данте взглянул на нее, и от улыбки в уголках его глаз лучиками разошлись морщинки.

– Полагаете, для владельца кафе я несколько переусердствовал с образованием?

– А чем вообще можно заниматься с такими дипломами, кроме того как работать аналитиком у какого-нибудь парламентария? Хотя даже для этого бизнес-менеджмент в Гарварде несколько чересчур. Если вы, конечно, не планируете захват мирового рынка джаз-кафе.

– Ни джаз-кафе, ни кафе-мороженого. Идея состояла в том, чтобы я набрался кое-какого опыта в Штатах, прежде чем присоединюсь к отцу.

– Четвертое поколение хозяев «Веттори АО»?

– Пока на пути не встала Виа Пепоне.

– Вы жалеете, что пошли на принцип?

– Неправильный вопрос, Ангел. Вопрос в том, поступил бы я так же, если бы мне дали второй шанс.

– И каков ответ? – Она вздрогнула, но не от холода, а от мысли о мальчике, жизнь которого раскололась надвое по милости двух взрослых, каждый из которых думал только о себе.

– Наверное, я никогда не думал о том, чтобы стать генеральным директором крупной компании. – Данте отправил эсэмэс. – Я надеялся, что это позволит мне сблизиться с отцом, но мы с ним очень разные. Он считает меня мягким, сентиментальным. Говорит, я держусь за прошлое, которое давно ушло, и не в состоянии удержать такую женщину, как Валентина Мазолини.

– А на самом деле вы пытаетесь сохранить место, которое любите. – Место, где маленьким мальчиком, сидя на кухне Бабули Розы, он чувствовал себя счастливым, подростком проводил летние каникулы, пока мать с отцом занимались устройством своей жизни с новыми партнерами. Изола была его домом.

– Мной заинтересовались местные политики. Но здесь нет ни денег, ни партий первой величины, только много тяжелой работы. Возможно, лет через тридцать, если удастся остановить наступление небоскребов и сохранить для мира дух старой Изолы, меня выберут мэром.

– Расскажите про Изолу. О том, какой вы ее видите.

– Какой вижу?

– Разве не об этом вы пишете в своем докладе? Не просто факты и цифры, но какой вы ее видите, какой любите. По-человечески.

– В том-то и дело. Это трудно передать словами, которые используют политики. Им нужны факты и цифры, а это такая скука.

– Нам здесь еще сидеть и сидеть, единственная альтернатива – эти зачитанные итальянские журналы со сплетнями о людях, о которых я никогда не слышала. – Она готова слушать Данте Веттори, о чем бы он ни говорил. – Давайте, рассказывайте.

– О чем?

– Расскажите, какие у вас планы, Дан. – Он засмеялся еле слышно, на выдохе. Но это дорогого стоило. – За что вы любите Изолу.

– Она настоящая. Это был рабочий район с сильно развитым ощущением общности. Когда закрыли парк и у людей не осталось ни одного островка зелени, мы создали собственный на полосе заброшенной земли рядом с железной дорогой. Сейчас здесь больше нет сталелитейных цехов и фабрик, но люди остались. Вы же знаете это, Ангел, поэтому сюда и приехали.

– Мир не стоит на месте. Все меняется. Растет.

– Но нельзя все уничтожать. Если бы они только посмотрели… – Данте махнул рукой, словно отмахиваясь от этой мысли.

– Что бы вы показали им?

– Жизнь, музыку, людей. – И он начал рассказывать. О своей любви к Изоле, о том, каким видит ее будущее, о своих планах.

– Не думаю, что они станут ждать двадцать лет. Если дать шанс, они бы выбрали вас уже сейчас.

На его лице появилась одна из тех улыбок, от которых у нее замирало сердце.

– Может, стоит попросить вас возглавить мой предвыборный штаб?

– Может, и стоит.

Слова, сорвавшись с языка быстрее, чем сработал мозг, повисли в воздухе. Джели знала, что это не всерьез. Стук в дверь вернул их к реальности.

– Надеюсь, это не очередной срочный пациент.

Данте снял куртку и, закутав ею Джели, пошел выяснять, в чем дело. Через пару минут вернулся с двумя стаканами из кафе «Роза» и пиццей размером с автомобильное колесо.

– Я так и не успел съесть ужин, который вы мне принесли. – Он открыл коробку, откуда пахнуло томатами, сыром и базиликом. – А вы так и не смогли воспользоваться своим перерывом. Это «Маргарита», она без мяса. И горячий шоколад.

– Posso abbracciarti[20], Данте? – Он нахмурился. – Я что-то не так сказала?

– Зависит от того, действительно ли вы хотели меня обнять.

– Вы заказали горячий шоколад и мою любимую пиццу. Ну и как вы думаете? Не пугайтесь. Я говорила фигурально.