Приключения Бэзила Скуридайна

Парламентер последовал за ними. Но, сделав несколько шагов, повернулся к Василию.

— Ты настоящий воин! — с каменным выражением лица, сквозь зубы произнес он. — Но скоро тебе придется убедиться на своей шкуре в том, что ты напрасно встал на защиту дикарей, убив нашего сержанта!

— Мы отобьем любой ваш штурм! — спокойно ответил Василий.

— Мы здесь не причем! — презрительно сморщив губы, заявил солдат. — За нашего сержанта отомстят ваши любимые дикари — лакандоны[17]!

Повернувшись, сержант бросился догонять индейцев, несущих тело мертвого сержанта. Василий не придал значения его словам. «Загадками солдат говорит! Какие еще дикари-мстители? — подумал он, переведя взгляд со спины удаляющегося от него парламентера на кусок белой ткани, брошенной им за ненадобностью в грязь. — Хочет нас напугать!»

Одновременно с возвращением лучников на засеке появилась Милагрос. Она принесла питье и воду. Девушка рассказала, что запасы продовольствия из деревни уже перенесены в надежное место. Андрес передал им, чтобы они уходили с засеки к месту нового поселения, дорогу к которому им должна показать она.

Уже смеркалось. Посовещавшись, бойцы предали земле недалеко от засеки погибших товарищей. Милагрос за ужином прочитала по ним поминальную молитву. В прошлом она пела в церковном хоре и была прилежной прихожанкой. Чтобы не заблудиться в ночной сельве, защитники деревни решили переночевать на засеке, отправившись в дорогу утром, с первыми лучами солнца. Выставив дозорного, усталые бойцы улеглись спать под навесом, рядом с костром, разведенным для того, чтобы отпугивать ночных хищников.

Василию не спалось. Из головы не выходили слова парламентера. Что это? Пустая угроза или серьезное напоминание о возмездии, которое настигнет их? У кого спросить?

Он обвел взглядом лежащих у костра. Четверо индейцев и Хайме крепко спали. Не спалось только Раулю и Милагрос. Лежа на боку, Рауль смотрел влюбленными глазами на девушку, которая костяной иголкой зашивала дырки на его куртке.

— Рауль! — негромко спросил он товарища. — Ты знаешь, кто такие лакандоны?

Услышав слово «лакандоны», тот дернулся, словно его ошпарили кипятком. И Милагрос напряглась, прекратив штопку куртки.

— Что? Опять! — чертыхнулся Рауль.

— Что опять? — переспросил Василий.

— Опять лакандоны совершают набег? — уточнил Рауль.

— А кто они? — поинтересовался Василий.

Тревожным голосом Рауль рассказал все, что знал о лакандонах. Оказывается, испанские колонисты отказывались селиться на плодородных землях в устье рек Грихальвы и Усумасинты не только из-за тяжелых природных условий, но и из-за периодических набегов индейцев-лакандонов. Живущие в дремучих тропических лесах верховьев Усумасинты на плато Петен, воинственные лакандоны на каноэ периодически спускались вниз по реке, грабили экомьенды, предавали огню деревни индейцев-христиан, беспощадно убивая и уводя в плен их жителей. «Краем войны» неофициально называли испанцы эти места. Несколько экспедиций, направленных на усмирение непокорных индейцев были наголову разбиты ими, отбив у конкистадоров желание покорить их. Рауль и Милагрос знали о набегах лакандонов не понаслышке. Восемь лет назад, когда Рауль торговал в этих местах, а Милагрос, жила со своими родителями в одной из местных деревенек, им пришлось пережить весь ужас набега воинственных индейцев.

Озабоченный рассказом Рауля, Василий сообщил ему о странной угрозе парламентера.

— Дон Бэзил! Он говорил неспроста! — впившись взглядом в лицо Василия, проговорил Рауль. — Нам лучше поскорее убраться отсюда. Ночью они не воюют, поэтому было бы неплохо часа за полтора до рассвета, покинуть это место. Я уверен, что если солдат говорил правду, лакандоны уже знают, где мы находимся. С наступлением дня они нападут на нас.

Рауль был прав. Парламентер не обманывал Василия. Из города, капитану, руководившему экспедицией за беглыми индейцами, поступил срочный приказ, немедленно посадить солдат на галеру и возвращаться назад для усиления гарнизона города. Поэтому и не последовало следующего штурма засеки. Лакандоны, спустившись вниз по течению Усумасинты на тридцати каноэ, грабили расположенные вокруг селения.