Приключения четырех дервишей

Я решил, что она, обессилев, упала. Я спешился и пешком пошел искать ее. Искал долго, но не нашел. Приближалась ночь, вот-вот стемнеет. Я огляделся вокруг и увидел на перевале горы купол какого-то строения и несколько деревьев. Я пошел туда с намерением провести там ночь и дождаться утра. Когда я приблизился, увидел родник, прозрачный, словно источник Хызр[17]. Я сел у родника, помыл лицо, руки и задумался. Вдруг я услышал чей-то печальный голос, доносившийся из строения.

— О друг сердечный, о любезный собеседник моей горестной души. Кто сотворил с тобой такое зло? Чтобы не видеть ему радости от своих друзей и собеседников, да пусть настанут для него в скорости такие же горькие дни, какие постигли меня.

Мне стало жаль того человека, и я вошел вовнутрь и увидел старика, который обнимал и целовал газель, и горько плакал. Одет он был в черную поношенную одежду, какую обычно носят отшельники-христиане. Я поздоровался с ним. Он ответил на мое приветствие и хотел подняться мне навстречу, но я извинился, сел и спросил его:

— Эй, человек, подружившийся со страданиями, я допустил эту оплошность, но это произошло, когда я не владел собой от неудачи. Могу ли я надеяться на прощение?

Дервиши! Мы извлекли из раны газели стрелу, перевязали ...и затем сели за беседу. Старик принес еду, какая у него нашлась. После еды мне захотелось спать, и я, привалившись к стене, уснул.

Дервиши! В помещении стояли четыре суфы. Перед одной из них была натянута занавеска. Проснувшись среди ночи, я услышал за занавеской причитания и горький плач старика. Я стал прислушиваться, и вот что он говорил:

Доколе, небосвод, кровь на меня взвалил?

Страдальцу наконец ты б сердце пощадил.

Мне ночью стали дни, печали тьму сгустили,

Доколе груз нести, я руки опустил.

От воплей пользы нет, как поступить, не знаю?

Что делать мне, сгораю я, сгораю.

Смири жестокосердье наконец,

Балунья вероломная сердец!

Кинжалом равнодушия твоим я обагрен, пронзаемый жестоко, И полноводней, чем река Джейхун[18], глядит мое истерзанное око. Хоть слово дай услышать в тишине. Коль поцелуи недоступны мне.

И продолжил:

Ах, самою отчаянной мольбой

Что можно сделать с каменной душой?

Я, удивленный обстоятельствами и услышанным, подошел к занавеске, приподнял и заглянул за нее. И увидел на суфе возвышение, на котором была раскинута постель. На постели сидела красавица в роскошном шелковом платье. На голове парчовая, цвета солнца, шапка с султаном, усыпанным драгоценными камнями. Она, сидела, вытянув ноги, а несчастный старик, приникнув к ее стопам лицом, горько плакал и стонал. А изнеженная красавица, кичась своими чарами, была равнодушна к его мольбам и унижениям.

Дервиши! С первого взгляда я потерял ум и рассудок.

Терпенье мое и покой унесла в пустоту

Та, с камнем в груди, тугоухая на доброту.

Красива была и мила и проворна некстати

Луна — озорная турчанка, девчонка в халате.

От пламени страсти любовной я к милой летел

И словно котёл на огне раскаленном кипел.

И был я блаженному отдохновению рад,

Когда обнимал ее, словно рубашку халат.

Пусть кости истлеют и весь я как ветошь истлею,

Но ласки ее позабыть никогда не сумею.

Уносит она мое сердце и веру в очах,

Неси на плечах, уноси на плечах, на плечах!

Бальзам для тебя, вот бальзам твой, Хафиз-однолюб:

Мед губ ее сладких, мед губ ее вечных, мед губ!

Невольно вскрикнув, я упал без чувств. Когда очнулся, увидел, что тот человек брызжет мне в лицо холодной водой и, плача, приговаривает:

Влюбленный, который любовью как я одержим,

Несчастней, чем я, сострадание надобно им.

Я сказал:

— О старец, полный лжи и коварства! Кто эта редкостная красавица, как зовут ее, откуда родом? Из какого цветника этот цветок и из какого сада этот кипарис? Какую семью ты разорил и сумел заполучить эту периподобную красавицу?

Сказал он:

— Спроси у нее самой.

Обнажив голову, я прошел вперед и поздоровался с ней.

Не видел еще европеец подобного чуда,

Я нищий оттуда, а ты — королева оттуда.