Приключения ДД. Стрела Амура

Перед военными Степанцев стоял как малохольный псих: тихонько мычал и бороздил пространство блуждающим взором. Изображал, что ему безразлично то, что они обсуждают его судьбу. Теперь же, оставшись наедине, вполголоса бранясь, он без стеснения давал волю естественным эмоциям, когда в смятении обнаружил, что подсмотренная в кино уловка не помогла… В художественных фильмах часто показывали, как герои начинают борьбу за спасение ещё до того, как их связали. Паша применил известный приём: когда ему связывали руки, он прижал их к груди, отвёл локти наружу и держал костяшки пальцев вместе, думая, что тем самым обеспечил себе спасительный зазор — дополнительное пространство между запястьями. Полагал, что как только улучит момент, то сразу же сведёт локти, верёвка провиснет и будет место для действий. Но не тут-то было. Киношный способ в его случае не сработал или он что-то забыл и сделал не так.

Степанцев сделал ещё попытку освободиться: сдвинул концы верёвки на одну сторону и потянул зубами. Неудача. Ослабить, таким образом, тугой узел не удалось. Паша недовольно засопел. Он рыкнул и впился зубами в сам узел. Завязанные на совесть путы опять не поддались. Паша отбросил эту затею и принялся отчаянно вращать запястьями назад-вперёд, перемещать руки вверх-вниз, пытаясь растянуть верёвку и снизить натяжение. Он взмок и запыхался как после пробежки. Проклятая тошнота не отпускала, и казалось, усиливалась. Содранная кожа саднила, но Паша ни на минуту не останавливался и параллельно крутил головой, в поисках иного пути к спасению, прекрасно осознавая, что попасть к докторам ему никак нельзя, побег необходимо совершить, чем скорее, тем лучше. Заключение после беглого экспресс-осмотра получилось неутешительным: он круто влип. Макинтош швырнули вместе с ним, безусловно, это плюс, потрясающий шикарный плюс. Но есть и убийственная Ахиллесова пята: руки накрепко связаны и всё что они могут, так это только беспомощно подпрыгивать на коленях, когда грузовик подкидывает случайного пассажира на ухабах.

На очередной колдобине Паша больно припечатался затылком. Защекотав шею, потекла струйка крови. «С этим надо заканчивать!» — рассвирепел Степанцев и метнул взгляд на макинтош. Тот от тряски немного расстелился на полу. Не мешкая, Паша грохнулся на него, ухватился за край, прокрутился и, поёрзав гусеницей, кое-как замотался. Довольный собой Степанцев заулыбался, настроение приподнялось.

— Ха-ха! Сейчас вспомню картину Латынцева и тыдыщ!

Но не успел он это произнести, как послышался характерный щелчок и приглушённый хлопок. Паша замер, в мозгу набатом запульсировало единственно верное предположение и вытекающие из него выводы: «Кто-то забрался в кунг. Но как? Грузовик же всё время находился в движении. Диверсант! Он был где-то рядом. Возможно, держался под фургоном и теперь проник внутрь. Или же как-то по-другому запрыгнул. Он не видел, когда меня сюда посадили, иначе бы уже прикончил. Он принял меня за свёрток или ещё не разглядел. Двое в кабине в смертельной опасности!».

Паша враз отложил перемещение на Вологодчину. Он представил себя в кунге с развязанными руками. Нежданно посетивший замысел завершился успешно. Макинтош переместил Степанцева. Он оказался там же где и был, без сковывающих пут, но к общему недомоганию прибавилась пульсирующая головная боль. Паша зажмурился и поморщился. Иного выхода нет. Пусть состояние не из лучших, но он не имеет права отлеживаться. Он приподнял веки, расправил плечи и дал себе установку: «Да, внезапность — это лучшее преимущество. Но, невидимый противник может выстрелить или кинуться с ножом. Нападение должно быть мягким, ни каких резких движений».