Приключения Джона Девиса

Когда я открыл глаза, мне показалось, что я вижу прекрасный сон. Надо мной было ясное небо, передо мной простиралось синее море, а вдали, верстах в двадцати пяти от меня, виднелся остров Кеос. Полный сил и мужества, я встал, чтобы как-нибудь добраться до берега. Подойдя к краю площадки, я увидел, что конь мой, разбившись о скалы, лежит двумястами футами ниже меня. Вздрогнув невольно, я оглянулся в другую сторону и увидел, что дорога, с которой конь мой сбился, находится в тридцати-сорока футах надо мной, но, цепляясь за кустики, которыми поросла скала, можно кое-как туда вскарабкаться. Я тотчас принялся действовать и наконец выбрался на дорогу.

Я побежал к рыбачьим хижинам на берегу и там нашел своих людей; они уже думали, что я погиб, но, зная, что я направляюсь к морю, решили подождать меня тут на всякий случай. Их оставалось только четверо: толмач сбился с дороги, и никто не знал, куда он девался, один из проводников хотел перейти вброд поток, но вода увлекла его, и он, вероятно, утонул.

Я дал им еще денег и попросил рыбаков, чтобы приготовили лодку с самыми лучшими гребцами. Вскоре мы полетели по волнам. Кеос был все ближе, и вскоре я уже мог различить деревню, которая полосой огибала порт, дом Константина, который казался черной точкой и который я так часто видел в снах. Наконец, я разглядел и окно, из которого Фатиница махала нам платком. Я стал на нос лодки и, вынув платок, начал размахивать им, но, видно, она была далеко от окна, потому что решетка не шевельнулась, и ответа не было. Дом казался безжизненным: дорога, которая вела к нему, была пустынна, никого не было видно и у стен.

Сердце мое сжалось. Наконец, мы вошли в порт, и я спрыгнул на берег. Тут я остановился, голова кружилась, и я не знал, спросить ли кого-нибудь о Фатинице или бежать в дом. В это время я заметил мою знакомую, маленькую гречанку, по-прежнему одетую в мое шелковое платье, но оно было уже все в лохмотьях. Я бросился к ней, схватил за руку и вскрикнул:

– Фатиница! Она ждет меня, не правда ли?

– Да, да, она ждет тебя, – ответила девочка. – Только ты запоздал.

– Где же она?

– Я отведу тебя к ней, – сказала маленькая гречанка и пошла вперед.

Я последовал за ней, но, заметив, что она идет не к дому Константина, остановил ее.

– Куда ты ведешь меня?

– Туда, где она теперь.

– Но дорога к дому Константина не здесь.

– В доме уже никого нет, – сказала девочка, покачав головой. – Дом пуст, могила полна.

Я весь затрепетал, но вспомнил, что она слабоумная.

– А Стефана? – спросил я.

– Вот ее дом, – ответила девочка, указав мне путь рукой.

Я оставил свою проводницу на улице и, не смея идти в дом Константина, побежал к Стефане. В первой комнате были служанки, я пошел дальше, не обращая внимания на их крики. Найдя лестницу во второй этаж, я взбежал по ней, отворил первую попавшуюся дверь и увидел Стефану: она была вся в черном, сидела на полу на циновке, руки ее висели вдоль тела, голова была опущена. Услышав шум, она подняла голову: слезы ручьями текли из ее глаз. Увидев меня, она схватилась за волосы.

– Фатиница! – закричал я. – Ради бога, скажи, где Фатиница?

Стефана, не говоря ни слова, встала, вынула из-под подушки сверток, запечатанный черным сургучом, и подала мне.

– Что это? – воскликнул я.

– Завещание моей сестры.

Я побледнел как мертвец, ноги подкосились, я оперся о стену и повалился на диван. Когда я опомнился, Стефаны в комнате уже не было, роковой свиток лежал рядом. Я развернул его. Фатиница писала:

«Ты покинул меня, милый, я долго следила глазами за кораблем, который увез тебя и, надеюсь, привезет назад, следила до тех пор, пока он не исчез вдали. Я видела: ты не спускал с меня глаз. Благодарю тебя. Да, ты меня любишь, да, я вполне могу положиться на тебя. О, слово твое неизменно, да и чему еще верить на земле! Не может же обман принимать вид белого лебедя со сладким голосом.

Я осталась одна; уже не боясь подозрений, я попросила бумаги, перьев, чернил и теперь пишу тебе: без воспоминаний и надежды разлука была бы хуже тюрьмы. Буду писать тебе все, что придет в голову: по крайней мере, когда ты вернешься, ты увидишь, что не проходило ни дня, ни минуты, чтобы я о тебе не думала. Мне все еще не верится, что ты уехал, все здесь еще полно тобой. Мое солнце – ты, жизнь моя не цвела, пока ты не появился на моем горизонте, в твоем свете распустились три прекраснейших цветка: вера, любовь и надежда.

Знаешь ли, кто меня развлекает в твое отсутствие? Наша милая посланница. Она садится ко мне на стол, хватается клювом за мое перо, приподнимает крылышко, будто под ним у нее письмо, – она прилетела из твоей комнаты и не нашла тебя там. Бедняжка не может понять, что это значит! Мне душно, мой милый, я еще недостаточно плакала: слезы давят мне сердце».