«Приключения, фантастика» 1994 № 05

— Не ложь, а милосердие. Все будет — и рай, и ад, но не так скоро, не за чертой одной жизни. Но только немногие видят дальше большинство — нет. Поэтому награда и кара должны быть рядом. Я приоткрываю перед тобой завесу, ибо ты должен с ясным пониманием, твердыми волей и верой исполнить свою миссию. Но не надейся на чудесное искупление грехов, его не будет. Зачтется только содеянное, не более. Но это единственный шанс для тебя улучшить свою будущую судьбу и встретить в новой жизни тех, кого любишь. Не знаю, кем предстанет в ней Марина — женой, матерью, отцом, братом, ребенком, другом — она может быть, кем угодно, но знаю, что близкие души находят друг друга.

— Отцом? Братом?.. — растерянно повторил я. — А как же моя любовь? Я хочу, чтобы мы вновь любили, чтобы у нас были дети!

— Может быть… — ОН покачал головой. Но не тешь себя пустой надеждой, это не бывает почти никогда.

— Тогда зачем все это?! вскричал я. Ты говоришь, откажись от того малого, что имеешь, ради того, чтобы ничего и никогда не было!

— Не об удовольствии следует думать тебе! — оборвал меня ОН. А о спасении! Ты не помнишь ничего о своей последней жизни, к которой вернул тебя колдун. Она была не так чиста и красива, как убеждает тебя он. У Бориса свои мотивы, свои черные интересы. Но о них позже. У тебя была девушка. Да, — кивнул ОН, — подтверждая свои слова, — не так прекрасна была твоя любовь к Марине. Ты нанял девушку на работу в вашу с Борисом фирму, она была очень хороша и вскоре забеременела от тебя. Ты дал ей денег и отправил делать аборт. Она любила тебя и не знала, как поступить: послушаться или подчиниться естественному желанию родить дитя. Она бежала в Моршанск, откуда приехала в Москву, бежала искать поддержки у родителей, но не нашла ее. Для них главным было то, что скажут соседи, когда их дочь принесет в подоле. Для них главным было то, что они могут стать позорищем в глазах всего города. Они выгнали ее… Твои деньги кончились, на ее отчаянные письма ты не отвечал… Девушка опустилась, попрошайничала, воровала, спала со всякой дрянью за деньги. А потом ее зарезали в пьяной драке… Случайно…

Эти две смерти — матери и неродившегося дитя — на тебе. Они переполнили чашу твоей судьбы и ты попал в рабство к колдуну.

На душе было пусто и тяжко, надежда растаяла, осталось понимание неизбежной муки, которую мне предстояло вынести. Я посмотрел на НЕГО.

— Что я должен сделать, чтобы вырваться?

— Ты этого действительно желаешь? спросил он.

— Ты же знаешь! Ты читаешь мои мысли, мою душу! Зачем эти вопросы!

— Знаю… И даже больше, чем ты сам. Знаю все, на что ты можешь решиться — от самого низкого и до самого высокого. Но ты должен принять решение сам и изречь его. Не надеяться, что я выберу что‑то среди твоих мыслей и помогу тебе. Прежде чем ты ответишь, узнай еще одно…

— Что?!

— Ты должен пожертвовать свое нерожденное дитя…

Я рванулся вперед, вцепившись в подлокотники кресла. Чуть не бросился на НЕГО в приступе слепой ярости. ОН потребовал МОЕГО РЕБЕНКА! МОЕГО РЕБЕНКА! ЕДИНСТВЕННОЕ, что останется после меня.

— Это в ваших традициях, — сказал я холодно. — Твоих и твоего отца. Требовать в жертву невинных детей. Губить детей — это высшее милосердие? Добро с большой буквы?.. — Не слишком ли много ты требуешь?.. И что останется Марине? Не будет меня, не будет ребенка, она не переживет…

— Переживет, — грустно кивнув ОН. Кивнул так, что я сразу понял, ЕМУ все известно наперед.

— Переживет и найдет нового мужа и родит.

— А я?! закричал я, впиваясь взглядом в его бездонные глаза.

— О тебе она сохранит прекрасные воспоминания, будет приходить на твою могилу, и пока она будет смотреть на твою фотографию на плите, будет безраздельно твоей. А ты в новом рожденьи станешь испытывать в такие минуты необъяснимую светлую радость. Когда придет срок, ты встретишь ее снова.

Я закрыл лицо руками, чтобы ОН не видел моих слез. Жизнь! Людям остается жизнь! А мне?! Только смерть!

ОН подошел и положил руку мне на плечо.

— Я буду помогать тебе в самые трудные минуты. Такие, как эта. Твое дитя — ему нельзя родиться. Это противоестественное дитя. Силы зла приняли слишком много участия в его появлении. Я опасаюсь за его душу. Она может погибнуть. Твой сын способен стать ужасом для людей. Лучше ему не быть вовсе.

Я безучастно кивал, слушая Его. Моя последняя надежда. Мое единственное доброе дело после смерти. Оно обратилось злом. Не будет ни сына, ни дочери, которым Марина смогла бы рассказать обо мне, для которых я был бы живым всю их жизнь. Я останусь только в тайниках ее памяти, откуда она иногда украдкой от нового мужа будет выпускать меня.

— Бери мое дитя! — прошептал я и поднялся. Мы стояли напротив друг друга, глядя друг другу в глаза. Наши взгляды словно срослись.

— Какое оружие против Бориса ты мне дашь взамен?

— Не взамен, — мягко возразил ОН. — Не взамен… Оружие добудешь сам. То, которое колдун так жаждет заполучить. Кровавый камень зомби.