Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Онъ былъ щедръ на благословенія. Онъ отёръ слезу умиленія. Онъ говорилъ много и долго. Спичъ его былъ дйствительно хорошъ и его приняли съ заслуженными восклицаніями, когда Туисденъ наконецъ слъ.

Филь пробормоталъ нсколько словъ въ отвтъ на комплиментъ дяди, а потомъ лордъ Эскотъ, молодой аристократъ и большой юмористъ предлагалъ тостъ за здоровье отца Филя и псню. Докторъ сказалъ очень милый спичъ. Его волновали нжныя чувства родительскаго сердца, сказалъ онъ, глядя на Филя, который грызъ орхи. Видть сына счастливымъ, видть его окружоннымъ такими друзьями, знать, что онъ съ этого дня вступаетъ въ профессію, представляющую обширное поле для дарованій, благороднйшую награду за трудолюбіе, было гордою и счастливою минутой для него, доктора Фирмина.

Онъ выпилъ за здоровье молодого адвоката изъ рюмки, въ которой вина было не боле какъ съ напёрстокь; онъ уговаривалъ юныхъ друзей, собравшихся здсь, поощрить его сына на его новомъ поприщ. Онъ благодарилъ ихъ сердцемъ отца! Онъ махнулъ своимъ изумруднымъ перстнемъ, поднялъ глаза къ потолку, испрашивая оттуда благословеніе на своего сына. Какъ-будто невидимые духи ободряли его воззваніе, громкій стукъ послышался сверху, вмст съ аплодисментами, которыми спичъ доктора привтствовали джентльмэны, сидвшіе вокругъ стола. Это стучалъ мистеръ Бёфферсъ, жилецъ третьяго этажа, которому захотлось такимъ образомъ посмяться надъ нашимъ безвиннымъ маленькимъ празднествомъ.

Мн кажется, что эта шуточка насмшника Бёфферса развеселила насъ. Несмотря на вс разговоры, намъ было скучно, и я не могу не признаться въ справедливости замчанія моего сосда, что насъ душили старики. Двое-трое изъ молодыхъ джентльмэновъ сердились, зачмъ еще не позволялось курить. Но Филиппъ запретилъ это удовольствіе.

— Отецъ мой этого не любятъ, сказалъ онъ. — Онъ подетъ къ больнымъ вечеромъ, а они не могутъ переносить запаха табачнаго дыма у своей постели.

Нетерпливые юноши ждали, положивъ возл себя сигарочницы, скоро ли удалится препятствіе къ ихъ счастью.

— Онъ не уйдётъ, говорю я какъ. За нимъ пришлютъ, ворчалъ мн Филиппъ.

Докторъ разочаровалъ направо и налво и, повидимому, не думалъ уходить. Но вдругъ, черезъ нсколько минутъ посл десяти часовъ, лакей доктора Фирмина вышелъ въ комнату съ запиской, которую Фирминъ распечаталъ и прочолъ, между тмъ какъ Филиппъ глядлъ на меня съ угрюмымъ юморомъ на лиц. Мн кажется, отецъ Филя понималъ, что мы знаемъ, что онъ игралъ роль. Однако онъ очень серьезно разыгралъ комедію.

— Время доктора не принадлежитъ ему, сказалъ опъ, качая своей красивой меланхолической головой. — Прощайте, любезный лордъ. Пожалуйста напомните обо мн дома! Прощай, Филиппъ, мой милый, дай Богъ теб успха въ твоей карьер! Пожалуйста, пожалуйста не безпокойтесь.

И онъ ушолъ, махая своею блою рукою и шляпой съ широкими полями и съ красивой блой подкладкой. Филь проводилъ его до дверей и вздохнулъ, затворивъ её за отцомъ — вздохнулъ съ облегченіемъ, я думаю, что онъ ушолъ.

— Ушолъ батюшка. Какъ батюшка по латини? сказалъ лордъ Эскотъ, который имлъ много природнаго юмора, но не обладалъ очень глубокой учоностью. — Препочтенный родитель, Фирминъ. Эта шляпа и наружность стоятъ чего-нибудь.

— Извините меня, пролепеталъ Ризбёри: — но зачмъ онъ не взялъ съ собою своего пожилого друга — этого оборваннаго джентльмэна духовнаго званія, который такъ безцеремонно пьетъ бордоское? А также зачмъ онъ не увёлъ вашего оратора? Мистеръ Туисденъ, вашъ интересный молодой неофитъ угождаетъ насъ превосходнымъ обращикомъ увеселительнаго произведенія гасконскаго винограда.

— Ну теперь, когда старикъ ушолъ, выпьемъ хорошенько и проведёмъ ночь на бутылкою — не такъ ли, милордъ? кричитъ Туисденъ. — Филиппъ, ваше бордоское прекрасно! Ты помнишь моё шато-марго, которое Уинтонъ такъ любить? Оно должно быть хорошо, если онъ его хвалитъ. Я самъ его вывезъ и далъ Уинтову адресъ бордоскаго купца, и онъ говорилъ, что рдко пилъ подобное — это его собственныя слова. Надо вамъ всмъ попробовать это вино когда-нибудь у меня.

— Когда-нибудь! Когда же? Назначьте день, великодушный амфитріонъ! закричалъ Розбёри.

— Когда-нибудь въ семь часовъ. Обдъ будетъ простой, тихій: крпкій бульонъ, рыба, два маленькіе entr'ees и вкусное жаркое — вотъ мой обдъ! Попробуемъ этого бордоскаго, молодые люди: это вино не тяжолое. Это не первоклассное вино. Я не хочу даже сказать, чтобы это было дорогое виню, но оно иметъ букетъ и чистоту. Какъ? вы будете курить?

— Будемъ, мистеръ Туисденъ, лучше подражайте всмъ намъ. Попробуйте вотъ эту сигару.

Маленькій человчекъ принялъ предлагаемую сигару изъ сигарочницы молодого аристократа, закурилъ её, закашлялся, плюнулъ и замолчалъ.

— Я думаю, что это отдлаетъ его, пробормоталъ шутникъ Эскотъ: — она довольно крпка, чтобы закружить его старую голову, и мн бы очень этого хотлось. Эта сигара, продолжалъ онъ громко:- была подарена моему отцу герцогомъ Медина Сидонія, который получилъ её изъ собственной сигарочницы испанской королевы. Она много курить, но, натурально, любитъ слабыя сигары. Я могу дать вамъ покрпче.