Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Рѣшительныя слова и поведеніе отца очень успокоили Филиппа. Вчерашнія слова Гёнта сильно занимали мысли молодого человѣка. Еслибы Фирминъ былъ преступенъ, онъ не могъ бы выказать такую смѣлость.

— Вы говорите такимъ образомъ въ присутствіи вашего сына? Вы переговорили объ этомъ прежде? спросилъ Гёнтъ.

— Мы переговорили объ этомъ прежде — да. Мы занимались этимъ, когда вы вошли, сказалъ докторъ. — Продолжать намъ разговоръ съ того мѣста, гдѣ ни остановились?

— Ну да, то-есть если вы имѣете, сказалъ пасторъ, нѣсколько удивившись.

— Филиппъ, мой милый, тяжело человѣку краснѣть передъ своимъ роднымъ сыномъ, но если ужь говорить, а я долженъ говорить не сегодня такъ завтра, то почему же не теперь?

— Зачѣмъ говорить когда бы то ни было? этого вовсё не нужно, сказалъ пасторъ, удивившись внезапной рѣшимости доктора.

— Зачѣмъ? затѣмъ, что вы надоѣли и опротивѣли мнѣ, мистеръ Тефтонъ Гёнтъ, вскричалъ докторъ чрезвычайно надменно: — и вы и ваше присутствіе въ моёмъ домѣ, и ваше наглое поведеніе и ваши мошенническія требованія, — затѣмъ, что вы принудили бы меня заговорить не сегодня, такъ завтра — и если ты хочешь, Филиппъ, я буду говорить сегодня.

— Чортъ возьми! Постойте! закричалъ пасторъ.

— Я понялъ, что вамъ нужны опять деньги отъ меня,

— Я обѣщалъ заплатитъ Джакобсу сегодня, вотъ почему я быль такъ сердитъ вчера; да можетъ быть я выпилъ лишнее. Къ чему разсказывать исторію, которая не можетъ быть никому полезна, Фирминъ, а меньше всѣхъ вамъ? мрачно закричалъ пасторъ.

— Потому-что я не хочу терпѣть больше отъ тебя, негодяй! вскричалъ докторъ и жилы на лбу его надулась, и онъ свирѣпо глядѣлъ на своего грязнаго противника. Въ послѣдніе девять мѣсяцовъ, Филиппъ, этотъ человѣкъ получилъ отъ меня девятьсотъ фунтовъ.

— Счастье совсѣмъ не везло, совсѣмъ не везло, честное слово, заворчалъ пасторъ.

— Завтра ему понадобится больше, послѣ завтра еще больше, а я не хочу жить въ такой постоянной мукѣ. Ты услышишь всю исторію, а мистеръ Гёнтъ будетъ свидѣтелемъ своего собственнаго преступленія и моего. Я много кутилъ въ Камбриджѣ, когда былъ молодымъ человѣкомъ. Я поссорился съ отцомъ, жилъ въ кругу мотовъ и выше моихъ средствъ; твой дѣдъ такъ часто платилъ мои долги, что я боялся уже просить у него денегъ. Онъ былъ суровъ со мной; я былъ къ нему непочтителенъ — я сознаюсь въ моей винѣ. Мистеръ Гёнтъ можетъ подтвердить мои слова. Я прятался въ Маргэтѣ подъ чужимъ именемъ. Ты знаешь это имя.

— Да, сэръ, кажется, знаю, сказалъ Филиппъ, вздохнувъ.

Ему казалось, что онъ никогда не любилъ своего отца такъ, какъ въ эту минуту, и онъ думалъ: «ахъ, еслибы онъ всегда былъ откровененъ и правдивъ со мной!»

— Я нанялъ смиренную квартиру въ одномъ семействѣ. (Если докторъ Фирминъ много воображалъ о своей знатности и важности это ужь не отъ меня зависитъ; его долго считали такимъ почтеннымъ человѣкомъ). И такъ я нашолъ молодую дѣвушку, одно изъ самыхъ невинныхъ созданій, когда-либо обманутыхъ мущиной. Я сознаюсь, что я обманулъ её — да проститъ мнѣ Богъ! Это преступленіе было стыдомъ моей жизни и помрачило бѣдствіями всю мою карьеру. Я напалъ на человѣка еще хуже меня, если это быть могло. Я принудилъ Гёнта за нѣсколько фунтовъ, которые онъ былъ долженъ мнѣ, фальшиво обвѣнчать меня съ бѣдной Каролиной. Деньги мои скоро были истрачены; мои кредиторы преслѣдовали меня. Я бѣжалъ за границу и бросилъ Каролину.

— Фальшиво обвѣнчать! Фальшиво обвѣнчать! закричалъ пасторъ. — Развѣ вы не принудили меня къ этому, приставивъ пистолетъ въ горлу? Не будетъ же человѣкъ рисковать быть сосланнымъ на каторгу даромъ. Но я проигрался ему въ карты; у него былъ на меня вексель; онъ сказанъ, что не станетъ взыскивать съ меня этихъ денегъ, вотъ почему я помогъ ему. Всё-равно теперь я въ этомъ не участвую, мистеръ Бруммель Фирминъ, а вы участвуете. Я читалъ законъ о бракѣ, сэръ. Пасторъ, который вѣнчалъ подлежитъ наказанію, если на него донесутъ впродолженіи трёхъ лѣтъ, а теперь этому уже болѣе двадцати. Но для васъ мистеръ Бруммель Фирминъ — дѣло дурное; а вы, мой юный джентльмэнъ съ свирѣпыми усами, обижающій стариковъ ночью, вы можетъ быть узнаете, что мы умѣемъ мстить, хотя мы люди бѣдные.

Съ этими словами Гёнтъ схватилъ свою грязную шляпу и вышелъ изъ дома, осыпая проклятіями своихъ хозяевъ.

Отецъ и сынъ сидѣли нѣсколько времени молча послѣ ухода ихъ общаго врага. Наконецъ отецъ заговорилъ:

— Вотъ мечъ, вѣчно висѣвшій надъ моей головою; онъ теперь опускается, Филиппъ.

— Что можетъ сдѣлать этотъ человѣкъ? Развѣ первый бракъ былъ законный? спросилъ Филиппъ съ испуганнымъ лицомъ.