Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Свѣдѣнія, по которымъ дѣйствовалъ Тальботъ Туисденъ, были доставлены ему джетльмэномъ въ грязномъ, чорномъ платьѣ, который, послѣ продолжительнаго свиданія съ нимъ, отправился вмѣстѣ съ нами къ его стряпчему, вышеупомянутому мистеру Бонду. Тамъ на южномъ сквэрѣ, въ гостинницѣ Грэя, происходило совѣщаніе троихъ джентльмэновъ, результатъ котораго споро обнаружился. Господа Бондъ и Сельби имѣли необыкновенно проворнаго, веселаго, шутливаго и умнаго довѣреннаго писаря, который соединялъ дѣло съ удовольствіемъ, съ необыкновенной любезностью и зналъ множество разныхъ странныхъ исторій о разныхъ странныхъ людяхъ въ городѣ, кто давалъ деньги взаймы, кому нужны были деньги, кто былъ въ долгахъ, кто бѣгалъ отъ констэбля, у кого брилліанты, а у кого имѣніе было въ залогѣ, кто разорялся на строительный спекуляціи, кто гонялся за какою танцовщицей; онъ зналъ всё, о скачкахъ, дракахъ, ростовщикахъ, quicquid agunt homines. [27] Этотъ Томъ Уальзъ зналъ кого кое-чего и сообщалъ это такъ, что вы помирали со смѣху.

Тёфтонъ Гёнтъ прежде привёлъ этого весёлаго человѣка въ клубъ «Адмирала Бинга», гдѣ его любезность плѣнила всѣ сердца. Въ клубѣ было нетрудно пріобрѣсти довѣріе капитана Ганна. И этому старику, за весьма небольшимъ количествомъ грога, было растолковано, что его дочь была жертвою злого заговора, и законною и оскорблённою женою человѣка, который долженъ былъ оправдать его доброе имя передъ свѣтомъ и раздѣлить съ нею своё огромное состояніе.

Огромное состояніе? А какъ оно было велико? Триста тысячъ. Многіе доктора заработываютъ по пятнадцати тысячъ въ годъ? Мистеръ Уальзъ (который можетъ быть звалъ) не умѣлъ сказать, какъ велико было состояніе, но было ясно только то, что мистриссъ Брандонъ была лишена принадлежащихъ ей правъ.

Волненіе старика Гаана, когда ему объясняли это (подъ самой глубочайшей тайной) было такъ велико, что его старый умишка чуть не свихнулся совсѣмъ. Ему до смерти хотѣлось разболтать этотъ секретъ. Мистеръ и мистриссь Овсъ, почтенные хозяева «Бинга», никогда не видали его въ такомъ волненіи. Онъ имѣлъ высокое мнѣніе о сужденіи своего друга, мистера Ридли — словомъ, мистеру Ганну пришлось бы отправиться въ Бедламъ, если бы онъ никому не разсказалъ объ этомъ гнусномъ дѣлѣ, отъ котораго застыла бы кровь всякаго британца, какъ онъ говорилъ.

Старикъ Ридли имѣлъ болѣе хладнокровный темпераментъ и былъ гораздо осторожнѣе. Докторъ богатъ? онъ не желалъ ни разсказывать секретовъ, ни вмѣшиваться въ чужія дѣла, но онъ слышалъ совсѣмъ другое о дѣлахъ доктора Фирмина.

Когда мистриссъ Каролинѣ были сдѣланы намеки на измѣну, на лишеніе правъ, когда ей сказали: «у тебя отняли огромное богатство, моя бѣдная Каролина, злодѣй волкъ въ овечьей шкурѣ, я всегда ему не довѣрялъ, съ первой минуты, какъ его увидѣлъ. Я сказалъ твоей матери: „Эмили, этотъ Брандонъ человѣкъ дурной“ и горько раскаивался я, что принималъ его въ своёмъ домѣ». Странно, что она приняла все это съ небреженіемъ.

— О папа, какіе пустяки! Не выкапывайте эту грустную, давнишніою исторію! Я уже довольно отъ нея пострадала. Не одинъ мистеръ Фирминъ бросилъ меня; я пережила всё это, слава Богу!

Это былъ ударъ жестокій и котораго отразить было нельзя. Дѣло въ томъ, что когда бѣдная Каролина, брошенная своимъ мужемъ, воротилась къ отцу, этотъ человѣкъ и жена, управлявшая имъ, заблагоразсудили выгнать её. А она простила имъ и отплатила старику добромъ за зло.

Когда капитанъ примѣтилъ равнодушіе и нежеланіе дочери поднимать тягостный вопросъ о ея подложномъ бракѣ съ Фирминомъ, его гнѣвъ и подозрѣніе пробудились.

— А! сказалъ онъ: — ужь не надуваетъ ли тебя опять этотъ человѣкъ?

— Какой вздоръ, папа! снова сказала Каролина. — А я вамъ говорю, что это васъ надуваетъ писарь стряпчаго. Изъ васъ хотятъ дѣлать орудіе, папа! Вы всю вашу жизнь служили орудіемъ другимъ.

— Что вы это? клянусь честью, милостивая государыня! вмѣшался мистеръ Уальзъ.

— Не говорите со мною, сэръ; я не хочу, чтобы писаря стряпчихъ мѣшались въ мои дѣла! вскричала рѣзко мистриссъ Брандонъ. — Я не знаю зачѣмъ вы пришли сюда, да и не хочу знать, я увѣрена, что не за хорошимъ дѣломъ.

Вѣрно дурной успѣхъ посла привёлъ самого Бонда въ Торнгофскую улицу, и нельзя было встрѣтить человѣка добрѣе, ласковѣе мистера Бонда, хотя у него одинъ глазъ былъ меньше другого.

— Что это и услыхалъ отъ моего довѣреннаго писаря, мистера Уальза милая мистриссъ Брандонъ? спросилъ онъ Сестрицу. Вы отказываетесь оказать ему довѣріе потому только, что онъ писарь? Желалъ бы я знать, окажете ли бы довѣріе мнѣ, какъ къ его хозяину?

— Окажетъ, сэръ, окажетъ полное довѣріе, сказалъ капитанъ, приложивъ руку къ тому атласному запачканному табакомъ жилету, которымъ всѣ его друзья такъ давно восхищались. Она могла бы говорить и съ мистеромъ Уальзомъ.

— Мистеръ Уальзъ не семейный человѣкъ. А у меня есть дѣти дома, мистриссъ Брандонъ, въ такихъ же лѣтахъ, какъ вы, говоритъ доброжелательный Бондъ. — Я хотѣлъ бы, чтобы вамъ отдана была справедливость, всё равно какъ бы имъ.