Приключения юнкора Игрека

Но зря мы заранее сердито косились на федерации. Потому что не успел появиться в зале физрук, как Катя подала ему записку, в которой врач детской поликлиники уведомлял школу об острой необходимости избавить тов. Суровцеву Екатерину Динэровну от физических нагрузок. Физрук прочел и развел руками:

— Справка есть, печать имеется. Слово врача — закон для пациента. Ты свободна.

По нашим рядам прошел глухой ропот. И было от чего возмущаться. Это что же получается? Вырядиться в «Адидас» можно, а заниматься физкультурой — нельзя? Хорош пациент!

Катя сидела на «козле» и болтала ногами, а мы послушно выполняли команды физрука и скоро порядком взмокли. Но он не давал нам покоя, придумывая все новые каверзы. Когда до конца урока осталось минут десять, он наконец милостиво разрешил нам поиграть в наш любимый околофутбольный «парагвай», а сам ушел куда-то. Мальчишки против девчонок! Уж тут-то Суровцева оживилась. Спрыгнув с «козла», она заявила:

—Я тоже буду играть. Без меня девчонки проиграют.

—Вот еще!— презрительно поджала губы Марта Борисова — мэр класса и капитан девичьей сборной.— Сиди уж лучше на своем «козле» и за справку держись. Как упражнения выполнять — так ей, видишь ли, врач не разрешает, а как «парагвай» — так первая. Хитренькая какая!

Майка «Я — чемпион!» стояла с перекошенным от гнева лицом, уперев руки в бока. Кэт, конечно же, полагала, что девчонки будут счастливы до небес, если в их скромные ряды милостиво вольется такое импортное великолепие. Но капитан Марта была непреклонна.

— Сиди на «козле»,— упрямо повторила она.— Как-нибудь справимся сами.

Покрасневшая от смущения и обиды, Суровцева выкрикнула:

—Завидуете! Вы просто все мне завидуете!

Борька Самохвалов присвистнул:

—Хо-хо! Это чему же? Справке, что ли?

—И справке тоже!— выпалила Кэт.— А главное — вот этому...— И, тыча и охлопывая себя, она выкрикнула:— Майке... Кроссовкам... Сумке... Все вы... Все завидуете!

Сбившись в кучку, девочки оживленно перешептывались, поглядывая на Суровцеву.

—Подумаешь — кроссовки!— протянул Самохвалов.— Эка невидаль...

—Вот и невидаль!— запальчиво подтвердила Суровцева.— У тебя-то таких нет! Ни у кого из вас нет. А мне папа привез. Из-за границы. Такие у нас пока не продают.

—Вместе со справкой привез?— хохотнула Марта, и Суровцева, посчитав ниже своего достоинства отвечать тем, кто обут в кеды из магазина «Спорттовары», горделиво вынесла из спортзала свою — слов нет, красивую — сумку «Адидас».

—Видали — чучело?— вздохнул Самохвалов после долгого молчания, щекоча стальную ногу «козла» носком кед.— Поняли, зачем она так вырядилась? Специально — всех подразнить, покоя лишить. Чтобы завидовали: «Ах, какая сумочка!», «Ах, какие кроссовки!», «Какая супермайчонка!«, «Надпись какаянькая!.. »

«Козел», на котором только что восседала Кэт, щекотки не боялся — стоял смирно.

—Подумаешь — надпись!— скривила губы Марта.— «Я — чемпион!» Будто не могли придумать что-нибудь получше.

Самохвалов поддержал:

—Они этих маек миллион штук выпустили, вот теперь каждый из владельцев ходит по земле и орет своей майкой на всю улицу: глядите, я — чемпион!.. Да на всех этих чемпионов и рекордов не напасешься.

—Сам-то ты кому угрожаешь?— засмеялся я.

—Никому не угрожаю...— растерялся Борька.— С чего ты взял?

—А вот с этого!— и я ткнул пальцем в майку Самохвалова, на которой разевал пасть мультипликационный волк. Из этого клыкастого жерла клубком выкатывался знаменитый клич - «Ну, погоди!»

Самохвалов усмехнулся:

—Это не я, это волк. А я — смирный.

—Вот и Кэт — не чемпион. Так...— я неопределенно махнул рукой.— Ходячая майка. И добавил:

— Как говорит Акрам — «На экскаватор хоть гектар парусов навешай — все равно не поплывет».

„ПОДПИШИТЕ МЕНЯ В ПЕЧАТЬ!"

В раздевалке Самохвалов деловито спросил меня:

—К Сиропову в редакцию когда пойдем? Завтра?

—Почему завтра? Разве ты уже заготовил заметку? Ты же сам слышал: пропуск в газету — заметка. И не простая, а какая-то там особая...

—Проблемная!— с готовностью подсказал Борька.— Он так говорил.

—Вот-вот!

—Ну и накатаем давай. Разве не пора наконец с Суровцевой разобраться?

—Ты хочешь пожаловаться на ее кроссовки и майку?— усмехнулся я.— Ничего не выйдет. Во-первых, не напечатают. А если и напечатают, она все равно станет говорить, что завидуем.

—А если не называть ее фамилии?

—Это как же?

—А так... Вообще... Написать про хвастунов. Про тех, которые чужие заслуги себе засчитывают. Ведь откуда у Кати все эти шмотки? Сам слышал — батя ей подарил. Вот она, получается, у бати славу украла.

—Скажешь тоже — славу,— передразнил я Борьку.— Велика слава — сама себя чемпионкой обозвала.

—Вот давай и напишем про то, что нельзя майки с надписями носить, если они к тебе никак не подходят.

—Разве только майки?— спросил я.— Видал куртку у Ромки Суровцева — у брата Катькиного.— У него там тоже по-английски написано. Не пробовал прочесть?

—А что написано?

—Дзе солжэ оф форчун — вот что! Солдат удачи. Диверсант — значит! Головорез...