Приключения юнкора Игрека

—Вот еще...— Борька обиженно надул губы.— Я же, чудак, для тебя старался. Надо же окно починить — слыхал, что Натальюшка сказала? К директору поведет. Она ведь у нас еще и классный руководитель...

—Все равно...— вздохнул я.— Тащи его назад. Я другое найду. А этим пусть сам подавится.

Самохвалов уныло поволок стекло наверх, но скоро весело сбежал ко мне. Глаза его озорно посверкивали.

—Володь, ты в тире стрелять любишь?— спросил вдруг он.

Я выжидающе поглядел на Борьку. Что за странный вопрос.

—Ну, так слушай,— сказал он.— В тир к дяде Сидору лучше и не заглядывай.

—Это почему еще?

—Просил передать, что, если заглянешь, он тебя свяжет и вместо движущейся мишени поставит. Так и знай...

—Все ясно!— усмехнулся я.— Меня поставит, а сам мишени на память прихватит. Память-то у него, похоже, бездонная.

Как говорит Акрам — «Якорь красть — с ним же и утонуть».

ЕСЛИ СТУПИЛ НА ТРАП...

Оставив до лучших времен поиск злополучного стекла, мы наспех подзакусили, прихватили портфели и отправились в школу. Настроение у меня было, что и говорить, хуже некуда. Шутка ли, станут меня сейчас представлять классу, а зоологичка — и к тому же, оказывается, еще и классный руководитель — укоризненно покачает головой и скажет:

— Знакомьтесь, ребята! Это — Володя Балтабаев. Тот самый, который зачем-то разбил это вот окно... Если он будет так же метко отвечать у доски, школа будет им гордиться.

М-да!.. Неплохая характеристика для начала.

В вестибюле школы куча ребят толпилась у огромного плаката, оповещавшего о том, что после уроков в актовом зале состоится читательская конференция.

«У нас в гостях,— оповещал плакат,— известный журналист Олег Сиропов»

Что ж, это имя было мне известно по заметкам в детской газете.

— Останемся?— спросил Самохвалов. Я неопределенно пожал плечами. В голове у меня сейчас было только стекло.

Правильно говорит мой брат Акрам: если ступил на трап — поднимайся и на корабль.

Бетонный трап школьной лестницы с красными, до блеска отполированными деревянными перилами, привел нас на третий этаж, и Самохвалов увлек меня по длинной палубе к двери, когда из нее вдруг вышел... дядя Сидор Щипахин. Я не поверил своим глазам. Что за чудеса! Ведь только полчаса назад мы покинули его кунсткамеру... Почему он здесь?

Дядя Сидор Щипахин улыбался. В левой руке он придерживал огрызки стекла, а правой полез в карман и, достав из него пятирублевую бумажку, похрустел ею у моего уха.

—Слышал?— спросил он. И, довольный собой, хохотнул:— Больше не услышишь.

—Это что же значит?— опешил я.— Вы, что ли, стекло вставили?

—А кто же еще! Ты, что ли? И, представь себе, то самое, за которое вы трешку пожалели. А учительница у вас, ей богу, добрее оказалась. Еще и с наваром к трешке остался. Потому как и за работу...

Щипахин противно хихикал, похлопывая меня по плечу.

—Ты, парень, молодец!— похвалил он вдруг меня.— Может, сговоримся? Идейка хорошая у меня есть.

—Какая еще идейка?— насупился я, теряясь от мысли, как удастся мне теперь оправдаться за пятерку, которую я, еще и не переступив порога класса, успел насильно переложить из кармана Натальи Умаровны в сейф дяди Сидора Щипахина?

—Хорошая идейка!— похвалился еще раз Щипахин,— Ты каждый день незаметно одно стекло разбиваешь, а я — приношу и вставляю. Рубчик — твой! Идет?— и он засмеялся.

—Сами разбивайте, если вам надо,— огрызнулся я.— А идейку вашу мир давно знает. Ее Чарли Чаплин придумал. Кино про это есть.

—Чарли Чаплин, говоришь? Может, и он!— Щипахин недобро покосился на меня.— Ну, и что с того, что Чаплин? Чем я хуже Чаплина? Лишь бы идейка исправно трешку в зубах приносила. А чья она — моя или Чаплина — ни меня, ни клиента не касается. Клиенту что надо? Лишь бы не дуло! Вы зайдите-ка лучше и у своей учихи спросите — верно ли говорю,— и дядя Сидор Щипахин устремился по коридору к лестнице, унося добычу. Но через десяток шагов обернулся и крикнул:

—Ты в тир ко мне загляни! Я тебе бесплатно разок дам пострелять. За подсказку.

Мы с Борькой стояли у двери кабинета зоологии и молча смотрели друг другу в глаза. Похоже, дорогой для нас будет это злосчастная сосулька.

Из кабинета доносился гул. Работал какой-то механизм.

—Пылесосит скелетики!— со знанием дела объяснил Самохвалов.— Айда, чего тут стоять.

—Айда,— уныло сказал и я, мысленно повторив про себя пословицу Акрама: «Если ступил на трап...»

Борька знал, что говорил. Наталья Умаровна, ловко орудуя пылесосом, отовсюду снимала незримую пыль. Кабинет сверкал, сиял и торжествовал. Застыв у доски, два белоснежных элегантных скелета стояли как часовые, принимали парад у входящих в класс и разве что не отдавали честь.

—Вот так она после каждого урока,— шепнул Борька.— Да тут уже пылью и не пахнет — вся давно сбежала.

—А может, она сейчас не пыль, а холодный воздух пылесосом заглатывает?— предложил я.

В классе мы были сейчас первыми, и, кашлянув, я предложил:

—Можно, мы вам поможем?